Братья Ксандр и Лавр вместе с отцом разводят под стенами Афин овощи и цветы для рынка на агоре. Там-то они и познакомились в свое время с Сократом. Он очаровал их остроумными, порой рискованно-озорными шутками, которыми обменивался с продавцами и покупателями. Сегодня братья очарованы Силеном. Ксандр разглядывает виноградные листья в венке Силена, их форму и прихотливое расположение.
Симон не выдержал молчания. Показав на складки Силенова хитона, робко выговорил:
- А тут ты забыл...
Сократ вздрогнул, как от удара.
- Что? Я забыл? Где?! - чуть не вскрикнул он. - Ах, там? Нет, тут не хочу, чтоб блестело. Изваяние не башмак, который ты начищаешь, чтоб он весь блестел; у изваяния должны быть тени... - И добавил уже мягче, почти задумчиво: - Как у тебя, у меня, у всех...
Симон был соседом Сократа. Лишь невысокая ограда отделяла дворик отца Симона, башмачника Лептина, от дворика Софрониска. Симон с малых лет привык подчиняться Сократу, который привил ему свои вкусы, а в особенности любознательность. Сократ говаривал: ты станешь самым образованным башмачником в Греции - Симон принимал это и в шутку, и всерьез. Поэтому он и теперь не обиделся на резкость Сократа.
А тот ходил вокруг Силена все быстрей и быстрей, разглядывал скульптуру со всех сторон, выдувал ртом тонкую мраморную пыль из недоступных щелочек, куском кожи натирал мрамор то тут, то там - и под конец обнял изваяние, шепнул ему в остроконечное ухо:
- Ну вот, мой веселый спутник Диониса, будем же с тобой здоровы!
Обернулся к юношам от мраморного старика.
- Дорогой Критон, - спросил, притворяясь озабоченным, - когда я должен передать Силена твоему отцу?
- Послезавтра, - ответил Критон. - Не успеешь?
- Эвое! - вскричал Сократ. - Я выиграл спор! Силен может отправиться к вам уже сегодня!
- Эвое! Эвое!
Сократ длинным прыжком соскочил с лесов прямо к ним, засмеялся счастливо:
- А знаете ли вы, петушки мои, каков заклад? Отец Критона сказал: "Если закончишь статую к назначенному дню - то есть в канун дня рождения моей жены, получишь сверх платы шестнадцать котил неразбавленного хиосского вина". Шестнадцать котил! Добрый хус! Радуйтесь же со мной, мальчики! Выигрыш разопьем вместе!
- Не забегай вперед, - осадил его Симон. - Прежде отец Критона должен увидеть Силена, и, только если он его примет, будет вино.
- Ты прав! - согласился Сократ.
Критон побежал звать отца.
А Сократа вдруг охватили сомнения: торжества, восторгов будто не бывало. Самое тягостное для художника - неуверенность, как-то будет оценено его произведение, - он старался заглушить, яростно разрушая леса, разбивая их молотком, словно одержимый демонами. Друзья помогали ему, относили доски в сторону, очищали пространство вокруг Силена от обломков мрамора.
Сократ мерил изваяние озабоченными, вопрошающими взглядами, когда во двор вошел отец Критона. Седой, высокий, он поднял руку в знак привета и направился к Силену. И вдруг попятился в каком-то изумлении, да так и замер. Долго молча смотрел он, на лице его прорезались морщины. Потом медленно обошел скульптуру, рассматривая ее во всех ракурсах.
Не отрывая от статуи взора, проговорил наконец:
- Невероятно! Он в самом деле танцует! И подвыпил, добрый весельчак... Да он живой, клянусь Зевсом! - Повернулся к Сократу. - Ты один его делал?
Сократ ответил утвердительно, и Критонов отец обнял его:
- Не знаю, мальчик, сознаешь ли ты, сколь велико твое искусство. Поздравляю тебя и благодарю за то, что смогу порадовать жену изысканным подарком...
Сократ жадно ловил слова Критонова отца, но посреди его речи вдруг повернулся и бросился в дом - за родителями. Первой он нашел мать. Схватил ее, прижал к своей груди, осыпанной мраморной пылью, расцеловал ей лицо, руки, захлебываясь от счастья и благодарности, оглушил бессвязными выкриками:
- Я с ума сойду! Он сказал мне... нет, ты сама должна услышать, что он говорит! И отец! Где он? Отец! Отец!
- Что случилось? - спросил входя Софрониск, но Сократ уже и его обнимает, целует его руки, жесткие от работы с камнем, и тащит обоих к Силену и к Критонову отцу.
Тот и им похвалил работу сына, похвалил Софрониска - хорошо обучил мальчика, - а под конец произнес слова, значившие для Сократа куда больше, чем любая похвала, чем выигрыш хиосского вина или плата за труд: Критонов отец обещал сказать о Сократе влиятельнейшему человеку в Афинах, Периклу. Перикл собирает вокруг себя всех, кто способен прославить Афины, он поддерживает молодых людей в их первом полете; возможно, Сократа тоже пригласят к нему.
У Софрониска от этого голова пошла кругом. Сам он пробивался трудно сыну открывается дорога, о какой только мечтать! С волнением, чуть ли не гневно, обрушился он на Сократа:
- Не я ли постоянно вбиваю тебе в голову, паршивый мальчишка, что ты унаследовал мое дарование? Ты же ценишь это меньше засохшей оливки!
Затем, размахивая своими большими руками, он обратился к Критону-отцу:
- Клянусь молниями Зевса, велика наша с женой радость, что сына хвалишь ты, такой просвещенный человек, знаток искусства. Я и сам думал, что Силен ему удался, однако твое мнение стоит большего - ведь, когда дело касается сына, невольно бываешь пристрастным... Но меня словно демоны рвут на части, до того бесит меня мысль, сколько он мог бы сделать, если б не шатался по Афинам, не приставал бы ко всем встречным с назойливыми расспросами о вещах и людях, до которых ему дела нет! Теперь, вижу, я не должен более терпеть этого!
Критон-старший видел, как помрачнел Сократ, но спорить с Софрониском не стал.
- Ты строг к сыну, милый Софрониск, так и должно быть. А знаешь, я тоже пожалуюсь на Сократа: он не условился со мной о плате за Силена. И теперь имеет право выжать из меня сколько угодно. - Он улыбнулся Сократу. - Итак, дорогой чудотворец, выжимай!
Сократ в смущении пожал плечами. Напрасно подсказывал ему Софрониск подсчитать стоимость мрамора, его добычи, доставки, затраченного времени, Сократ не в состоянии был произнести ни слова.
Отец Критона ушел с тем, что заплатит ему по собственному разумению. Силена же пускай поставят в его перистиле завтра утром, а плату и выигрыш он пришлет сейчас же.