- Но больше я не желаю голодать! - И Сократ решительно протянул к ней руки.
- Остановись! - повелительно сказала Коринна. - Еще один вопрос. Разве не мог ты сказать мне об этом? Только подмигивал, когда я влезала на оливу, да рукой показывал - тише, тише, не мешай!
- У меня тоже вопрос! - быстро парировал Сократ. - А зачем ты меня слушалась? Обижалась? А может, просто хотела, чтоб я удачно завершил работу?
- Конечно, поэтому.
- Видела - я весь горел?
- Видела. Но не знаю - к кому горишь ты теперь?
- Как к кому?! - чуть не закричал Сократ.
- Тебе лучше знать. Ты приглашен к Периклу - мне Симон говорил. Тебя, конечно, примет Аспасия и, чего доброго, предложит самую красивую овечку из своего питомника любезниц...
Сама Коринна не слишком-то верила в правдоподобность такого блаженства для Сократа, но, мучая себя, нарочно утверждалась в подозрениях.
- У меня нет одежд из индийских шелков, я не умею красить губы, подводить веки зеленоватой тенью и чернить ресницы! Откуда взять мне лак для ногтей и золотой порошок, чтоб посыпать волосы, придавая им блеск! Чем мне накрасить соски грудей, как делают гетеры, чтоб они просвечивали сквозь ткань пеплоса? - И, впав в какой-то скорбный экстаз, она закончила так: - Не умею играть на кифаре, не умею декламировать гекзаметры и элегические дистихи... А мои жалкие танцы? Могу ли я сравниться с обученными прелестницами, которые танцем пробуждают в мужчинах чувственное желание?..
Сократ не выдержал долее. Прыснув со смеху, он схватил в объятия горестную Коринну и, как бы по секрету, шепнул ей на ушко:
- Ах ты моя глупенькая, да я потому-то и люблю тебя, что ты не прелестница и не похожа на них, а просто - моя девочка, моя Коринна, без всяких притираний и дорогих одежд прекраснее всего знаменитого выводка Аспасии... Веришь мне?
Надо ли ждать ответа? Он целует Коринну, целует - но ее уста остаются сомкнутыми, и Сократ вспыхивает:
- А Эгерсид?! Ну-ка, отвечай! Слыхал я - пока я тут тесал мрамор, он увивался за тобой! Не раскрыла ли ты ему, объятия в отместку за то, что я так долго оставлял тебя без внимания?
- Он мне не нравится, и я всегда от него убегаю, - сказала Коринна.
- Этого мало, - властно заявил Сократ. - Ты должна ему сказать, что и видеть его не желаешь, пусть больше не ходит к вам. Выставь его за дверь. Или, может, ты его любишь?
- Тебя я люблю!
Коринна обвила руками шею Сократа, подставила губы - ждет поцелуя.
Сократ поднял ее на руки, снес с ограды во дворик.
- На земле любить нам будет вкуснее, - сказал он, опуская Коринну на пышный ковер благоуханных трав.
Тем временем Селена выехала на небо. Грустным взором обвела она Афины, заглянула и во дворик Софрониска.
Влюбленные! - вздохнула. Каменотес Сократ и дочь башмачника Коринна. Как он пылок. Губ не оторвет. Всю готов проглотить. Ее-то я уже совсем не вижу. Пуще опечалилась Селена: ах, если бы так любил меня мой Эндимион! Хоть одну ночь испытать такое блаженство!
Но у каждого своя судьба, с тоской думала она. Эндимиону достался в удел вечный сон при вечной юности и красоте, а мне - вечное неутоленное желание. Смотреть на красоту тоже наслаждение. Желание в сердце тоже благо...
Серебряным светом обняла луна смертных любовников. Сократ увидел лицо Коринны в полном сиянии.
- Ты счастлива?
- Да... О да!..
- Ты была красива, а сейчас - прекрасна...
6
Юноши из дема Алопека прошли через раздевальню палестры на площадку для состязаний в гимнасии Ликиона.
По песчаной беговой дорожке бежали несколько обнаженных юношей. Песок откидывался из-под их пяток, смазанные маслом тела блестели. Бежали они не в полную силу - берегли себя для состязания.
Запыхавшиеся, смеющиеся - двое из пяти пришли к цели одновременно, они весело спорили насчет той исчезающе малой разницы во времени, которая, быть может, была, а может, и нет. Познакомились с нашими; бегуны были из дема Керамик и явились сюда повидать своего бывшего наставника Клеба.
- Хотите состязаться с нами? - спросил желтоволосый керамичанин у Критона, сидевшего в кругу юношей из Алопеки; искупавшись и умастив тело, они отдыхали в тени платана, поджидая Сократа.
- Быть может, - ответил Критон. - Не знаю. Вот придет Сократ...
- Кто это Сократ? Ваш наставник?
Алопечане переглянулись, и Критон сказал:
- Сократ наш друг, но и предводитель.
Симон засмеялся:
- Сократ везде и всегда - предводитель!
- Благодаря своей силе? - спросил керамичанин.
- Силе.
- Воодушевлению.
- Уму.
- И веселью, - дополнил Киреб. - К нему любой потянется!
- А, вон он! Хайре, Сократ!
Сократ удрал от отца, с работы на Акрополе; он мчался бегом всю дорогу и совсем запыхался. Крикнул:
- Сколько бежим? Пять или десять?
Наставник Клеб усмехнулся:
- Слыхали? В этом весь Сократ. После долгого бега, дышит еще как гончий пес, а уже снова готов бежать!
Все рассмеялись. Познакомили Сократа с юношами из Керамика. Критон что-то шепнул ему.
- Конечно, будем состязаться с вами, - заявил Сократ, окинув соперников взглядом скульптора. Сложены отлично!
Пистий подал ему порошок мыльного корня, и Сократ, сбросив хитон, смыл с себя пыль и пот.
Керамичане тоже разглядывали его. Средний рост, сильные ноги, крепкие плечи, выпуклая грудь, ручищи каменотеса.
Симон, с любовью наблюдая за ним, морщил лоб: сказать ему сейчас, перед состязанием? Огорчу, испорчу настроение... Нет, подожду...
Сократ ополоснулся, вытерся. Натерся маслом, сделал несколько переметов.
- Вы все еще не ответили: сколько бежим?
- Пять раз туда и обратно, - сказал Клеб.
Десять юношей стали в ряд на беговой дорожке, низко склонившись.
Клеб ударил в гонг.
Сорвались с места.
Длинноногий чеканщик Пистий повел бег. Вторым шел желтоволосый керамичанин. По пятам за ним Симон с Критоном. Сократ - на пятом месте.
Наставник следил за ними; сплюнул, в гневе царапнул грудь ногтями. О лентяй! Бездельник! Лодырь! Ведь это срам, как он бежит! Трусит по дорожке, словно скучно ему, глазеет на знакомого бегуна, который целуется со своим любимцем там, под кипарисом... Всемогущий Зевс, пошли ему свои молнии в пятки!