- Страх перед неразберихой в голове имеет и хорошую сторону, отозвался Симон вместо Киреба. - Он понуждает навести порядок в этой неразберихе.
Критон покачал головой.
- Легко сказать, Симон, - навести порядок! Во всех утверждениях этих поэтов или философов столько противоречий, что в одиночку не разобраться.
И Критон привел первые вспомнившиеся ему примеры: Анаксимен считает праматерией космоса воздух, Гераклит - огонь, да сверх того он еще учит, что борьба - праотец всего. Один философ считает, что земля - шар, другой - что она плоская. Тут больше предположений, чем утверждений.
- Ответь, - обратился Критон к Сократу, - так же ли относится Анаксагор к Пифагору, как самосцы, считающие Пифагора пророком и чудотворцем, чуть ли не богом?
- Нет. Анаксагор чтит Пифагора за его открытия, особенно за открытые им законы геометрии и физики, но столь же глубоко возмущает моего учителя пифагоровский мистицизм: признает первичность материи, а верит в переселение душ! Анаксагор говорил мне: "Я не допускаю мысли, Сократ, чтоб две сотни лет назад я жил в теле осла, чем вовсе не хочу задеть чувства твоего Перкона. И не допускаю мысли, что когда-нибудь превращусь в царя Персии или в нильского крокодила".
- Это так, Сократ, но тем самым он лишний раз подтверждает, какой хаос царит в воззрениях философов! - воскликнул Критон.
- Пускай! - рассмеялся Сократ. - Сначала мы должны узнать возможно больше - а что потом?
Юноши переглянулись: что потом? Откуда им знать?
Сократ, все еще смеясь, ответил сам:
- Да вы ведь уже сказали! Ты, Симон, считаешь, что все это надо привести в порядок, ты, Критон - что тут больше предположений, чем утверждений, и что одному с этой задачей не справиться. А не справиться одному - значит, надо заняться многим. Вот нас тут целая группа - может, и достаточно?
- Понимаю твои слова так, что мы будем все это разбирать сообща? жадно спросил Критон.
- А как же иначе? И ведь мы уже отчасти так и делаем, тебе не кажется? - ответил Сократ.
- Но ты всегда должен быть с нами! - поспешил вставить Симон.
А Ксандр с Лавром вдруг выпалили:
- Будь нашим учителем, Сократ!
- Вы что! - вскинулся тот. - Могу ли я кого-либо учить, когда сам только учусь?
Критон отщипывал мелкие кусочки от своей лепешки.
- Все мы еще учимся, - начал он, осторожно подбирая слова по мере того, как развивалась его мысль. - Но ты, милый Сократ, ты один умеешь применить к жизни все то, чего мы касаемся учась. Каждая твоя мысль как шило, но шило это делает в конце концов полезную работу - не правда ли, Симон?
- Именно так, - кивнул сын башмачника.
На смуглом лице Киреба сверкнули белые зубы:
- Над каждым домом начертано какое-нибудь название или изречение, например: "Войди к нам, прибыль!", "Крылатый Гермес" или "Здесь живет счастье". Что, если и нам окрестить твой дом? Отцу твоему незачем об этом знать, а мы давайте назовем это дом "Мыслильней Сократа"!
- Прекрасно, Киреб! - восхитился Симон. - Это будет школа - и в то же время не школа...
Сократ хохотал:
- Мне-то что, называйте наш дом, как хотите!
- Ты смеешься? - сказал Критон. - Но мы-то все, насколько я могу заметить, берем это всерьез...
- Разве смех мешает серьезности? - возразил Сократ. - По-моему, к серьезному лучше идти дорогой веселья!
Киреб, проглотив прожеванный кусок, сказал:
- Это верно: я тоже люблю смеяться, а вот же, едва кончу печь хлебы, бегу сюда - есть хлеб Сократа, хоть он и жестче моего...
- А теперь я скажу вам, друзья, что мне не по душе у великого Пифагора, - уже серьезным тоном молвил Сократ. - Говорят, он всегда тщательно избегал смеха и веселья. Судите сами, что же это за человек, если он отвергает хорошее настроение - веселую половину души?
- Значит, остается другая половина, невеселая, утешь его, Зевс! - не раздумывая, ответил Киреб.
Сократ с сожалением прибавил:
- Если говорить всю правду, то должен открыть вам - ведь и мой дорогой учитель Анаксагор не любитель смеяться. Он и Перикла удерживает от смеха.
- Дева Афина! - патетически воскликнул Киреб. - Может, он потребует, чтоб и мы стали серьезны, как камни? Может, у афинян это будет считаться признаком хорошего воспитания?
- Если б такое требование было выставлено, - сказал Сократ, - то я считался бы самым невоспитанным.
- Слава тебе и радость нам! - вскричал Киреб. - Это следует запить!
Чистым вином совершили возлияние богам, затем, для себя, смешали вино с водой в кратере. Наполнили кружки, и Киреб торжественно провозгласил:
- Пьем в честь дома, нареченного "Мыслильней Сократа"! Да не иссякнет в нем никогда источник веселья!
- Эвое! Эвое! Да поддержат нас боги! - Все подняли свои кружки.
Не изменяя веселости, Сократ спросил, однако, будто серьезно:
- Как рождаются боги?
Ксандр, тоже серьезно, ответил:
- Уран породил Крона, а Крон - Зевса.
Критон глянул на Сократа - глаза того улыбались - и сказал полувопросительным тоном:
- Все возникает из чего-то, все - от кого-то...
- Безусловно, - кивнул Ксандр. - Это как непрерывная цепь. Зевс с Герой и многими смертными женщинами наплодил кучу законнорожденных и внебрачных богов и полубогов, которые опекают нас от первого вздоха и до посмертной жизни.
- Непрерывная цепь? - повторил Сократ. - Стало быть, продолжают рождаться новые боги? А как быть с Афиной, милый Ксандр? Говорят - она родилась из головы Зевса, но осталась девственной. Так что же - может, она еще выйдет замуж и родит детей?
- Не знаю.
- И про Диониса, которого Зевс выносил в бедре, ты тоже не знаешь, будут ли у него потомки? - усмехнулся Сократ.
Ксандр признался, что не знает и этого, но полагает, что больше никакие боги рождаться не будут.
- А я вот слышал, что и в недавние времена родился новый бог, и расскажу вам об этом. Жил раб по имени Самолксид из Фракии. Любимый раб Пифагора, он имел большие возможности - и использовал их. Научился читать и писать, много знаний перенял от своего господина. Пифагор жил на острове Самос, где тогда правил тиран Поликрат, который хотел заставить ученого строить военные машины для битв с неприятельским флотом. Понимаете вы? Чтоб великий Пифагор выполнял приказы надменного тирана? Никогда! В самосском порту стояло на якоре судно, готовое ночью отплыть в южноиталийский Кротон. Если Самолксид поможет Пифагору бежать, он будет отпущен на волю и получит кошелек серебра. Самолксид помог Пифагору перебраться на судно, а сам вернулся на родину в суконной шапочке вольноотпущенника. Всеобщее ликование, а в доме опасения: сами нуждаются, а тут лишний рот. Как одолеть беду? И что же происходит? Однажды на глазах у односельчан Самолксид падает мертвым. Под причитания плакальщиц, под стенания родных и соседей его хоронят в том месте, которое он назначил сам: в саду за его домом. Жизнь пошла дальше. В годовщину его похорон пришли люди к могиле - ба! Каменная плита сдвинулась, и Самолксид восстал из гроба, бледный, но живой и здоровый.