Имеется основание полагать, что Сократ женился довольно поздно (когда ему было более сорока лет). Исследователи не раз указывали, что, будь Сократ женат на Ксантиппе ранее 423 г. до н. э., Аристофан не упустил бы случая использовать образ сварливой Ксантиппы в своей комедии «Облака», поставленной на сцене в 423 г. до н. э. Кроме того, известно, что во время суда над Сократом (399 г. до н. э.) старший сын его был молодым человеком лет двадцати, а младшие сыновья были еще малолетними детьми.
При всей своей сдержанности и самообладании Сократ был, по-видимому, страстным человеком. Цицерон в «Тускуланских беседах» рассказывает такой эпизод. Некий физиономист Зопир, увидев Сократа (и судя, очевидно, по его толстым, чувственным губам), нашел в нем много признаков порочной и сладострастной натуры. Зная о сдержанности Сократа и об умеренном образе его жизни, все присутствующие стали смеяться над физиономистом, но Сократ вступился за него: он сказал, что свои вожделения он победил с помощью разума.
3. «Век Перикла» и Пелопоннесская война. Сократу исполнилось 20 лет, когда полувековая борьба (500–449 гг. до н. э.) эллинов против персов, потребовавшая от афинян много сил и энергии, увенчалась полной победой. Эта победа привела к торжеству афинской демократии и подъему культуры, наивысший расцвет которой приходится на период правления Перикла (444–429 гг. до н. э.). В «век Перикла» Афины достигли зенита своего внутреннего благосостояния и внешнего могущества. Они стали центром греческой демократии и греческой культуры. Сократу было 65 лет, когда Афины потерпели поражение в Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н. э.) и утратили былую роль ведущей державы. Сократ явился свидетелем величия и падения Афии. Его жизнь и деятельность протекали в один из напряженнейших периодов афинской и всей греческой истории.
Чтобы определить место и значение Сократа в истории Афин и греческой культуры, необходимо выделить существенные моменты общественнополитической жизни Древней Греции и охарактеризовать хотя бы в общих чертах тот поворотный пункт ее истории, который связан с Пелопоннесской войной и который оказал такое влияние на судьбу философа.
По словам Фукидида, Пелопоннесская война, вызвавшая величайшее движение среди греков и большинства других народов, явилась «началом великих бедствий для эллинов» (История. II 12, 3). В отличие от греко-персидских войн, представлявших собой борьбу греческих полисов за свободу и суверенитет, Пелопоннесская война, продолжавшаяся с перерывами 27 лет, с самого начала совмещала в себе борьбу двух военно-политических объединений за гегемонию над Грецией с борьбой демократической и олигархической партий внутри полисов независимо от их принадлежности к Афинской морской державе или Пелопоннесскому союзу. Последнее обстоятельство придавало Пелопоннесской войне черты гражданской войны.
Пелопоннесская война явилась выражением глубокого противоречия между назревшей во второй половине V в. до и. э. исторической необходимостью преодоления полисной системы и образования единого государства («сверхполиса»), с одной стороны, и неспособностью греков ответить на вызов истории (т. е. самостоятельно выйти за пределы полиса) — с другой. Для эллинов самодовлеющие интересы полиса (автаркия) с его политической независимостью были дороже панэллинского («общенационального») единства.
Древние эллины (периода классики во всяком случае) были народом гражданской общины, полисным народом. Обычно полис рассматривается как сравнительно небольшой по территории и по количеству населения город-государство с окружающей его сельской местностью. На наш взгляд, это не совсем верно. Полис — это в первую очередь гражданская община, общество или сообщество (koinonia) некоего количества свободных граждан, каждый из которых «участвует в суде и народном собрании» демократического полиса или же имеет право совещательного голоса (соучастия) в органах власти и управления в недемократическом (олигархическом) полисе (см. Pol.[4] III 1, 5–8).
Преимущество полисной формы государственной организации перед неполисными («варварскими») формами в глазах греков состояло в том, что первая обеспечивала совмещение в одном и том же лице начала властвующего и начала подчиненного, а другие односторонне регламентировали власть одних людей (или одного человека) и подчиненно-бесправное положение других. Основное различие между греками и «варварами» (негреками), особенно «варварами» Азии, усматривалось в неспособности (или в гораздо меньшей способности) грека жить в условиях подчинения и терпеть единовластие (см. там же, VII 6, 1). Представление о полисе как о высшей и типично греческой форме государственного бытия было одним из коренных убеждений греков классического периода. Согласно А. И. Доватуру, «даже отсутствие территории у города не мешало грекам (при наличии других характеризовавших полис признаков) осознавать его как полис» (11, 331). Греки не мыслили себя вне полиса. Многие из граждан демократических полисов стремились принять активное участие в делах полиса, опасаясь, что иначе события могут принять иное, нежелательное для них направление.
4
Здесь и далее при ссылках на сочинения Аристотеля: EN — «Никомахова этика»; ЕЕ — «Евдемова этика»; ММ — «Большая этика»; Met. — «Метафизика»; Pol. — «Политика»