Сократ: Итак, война должна продолжаться и расширяться вечно.
Макиавелли: До тех пор, пока не останется других миров, которые можно завоевать. Александр Македонский не погиб на войне, его уничтожил мир. И Рим был здоровым и растущим, пока империя росла завоеванием. Но когда варвары и персы остались за границами, и был провозглашен PaxRomana – Римский мир – империя начала разваливаться, как старый профессиональный воин, вышедший на пенсию и разжиревший.
Сократ: А какова же цель и задача завоевания посредством войны?
Макиавелли: Победа, конечно.
Сократ: Но это же лишь иное слово для обозначения завоевания. Для чего ты, или для чего мы, согласно твоей точке зрения, ищем победы или завоевания?
Макиавелли: Какой глупый вопрос, Сократ! Каждый хочет победы, как хочет жизни. Никто не хочет поражения.
Сократ: Конечно, это правда, по крайней мере, для большинства мужчин. (Интересно, что бы женщины сказали об этом?)
Макиавелли: О, пожалуйста, Сократ! Я уверен, что нам не стоит падать так низко, чтобы учиться у женщин.
Сократ: Я не стану отвечать тебе, потому что это шокирует тебя, а также потому, что это уведет нас далеко в сторону и надолго. Так ты говоришь, что победа, как и жизнь, является конечной целью самой себя.
Макиавелли: Да.
Сократ: Утверждаешь ли ты также, что вопросы о смысле жизни, цели жизни, конечной цели, summumbonum или величайшем благе – все это дурацкие вопросы, так как жизнь не имеет никакого смысла и цели, кроме ее самой.
Макиавелли: Почему же мне этого не утверждать?
Сократ: Потому что если это так, то жизнь была бы величайшим благом, и приносить ее в жертву на войне – было бы глупостью, а не славой и честью. И это было бы философией трусов.
Макиавелли: Тогда я откажусь от нее.
Сократ: Тогда ты должен сказать, что жизнь, так же как и победа, с которой ты сравнил ее, не являются своей собственной целью, а имеют иную цель.
Макиавелли: Да. Соглашусь.
Сократ: Думаю, ты можешь угадать мой следующий вопрос.
Макиавелли: Ты спросишь меня, что же это за цель.
Сократ: Да.
Макиавелли: Сократ, ты меня удивляешь. Ты начинаешь с прекрасных и конкретных вопросов о правителях и армиях, а потом вдруг воспаряешь в такие туманные абстракции, и мы уже летаем словно ангелы и обсуждаем summumbonum! Ты… Ты…
Сократ: Никколо!
Макиавелли: Что?
Сократ: Ты не ответил на мой вопрос.
Макиавелли: Потому что я не верю, что должен на него отвечать.
Сократ: Почему?
Макиавелли: Потому что вопрос о величайшем благе – это вопрос о добре, о морали, об идеалах. А добро и зло в любом государстве определяется законом. А законы в любом государстве пишутся теми, кто имеет власть создавать законы. И эта власть приобретается силой оружия. Яиду к реальной причине, а ты, Сократ, витаешь вокруг конечной цели. И поэтому ты оказываешься нигде, как ребенок, играющий с тенью. Я говорю об армии, потому что именно в ней корень и причина власти, издающей законы и устанавливающей, что такое добро. Я знаю, что ты не согласен с моей философией, но ты, во всяком случае, должен оценить мою логику.
Сократ: Я не могу оценить того, чего я не вижу. Давай попробуем тщательно рассмотреть твою логику. Вот отрывок, в котором ты оправдываешь свой совет правителю постоянно думать об армии. Это в двенадцатой главе. «Ранее уже говорилось о том, что власть государя должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет». (Пока это действительно звучит как хороший совет). «Основой же власти во всех государствах … служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому минуя законы, я перехожу прямо к войску».Твое последнее предложение должно логически вытекать из предыдущих. Если верно, что «где есть хорошее войско, там хороши и законы», тогда мудро и практично обсуждать армию, а не законы, потому что, как ты верно говоришь в первом предложении, основа должна быть крепкой. И если армия – это единственная основа государства, мы должны заниматься единственно ей. Если же есть другие главные основы (даже не единственные), то нужно и заниматься главным образом ими (хотя и не единственно).