Макиавелли: Так ты увидел и оценил мою логику, Сократ? И так как ты оценил мои предпосылки, то должен оценить и выводы. Твоя наука – логика – принуждает тебя признать мою науку – практическую политику.
Сократ: Давай не будем торопиться.
Макиавелли: Здесь нет непродуманных заключений, уверяю тебя.
Сократ: Теперь именно я буду настаивать на доказательствах, а не только на уверениях. Давай посмотрим вот на этот отрывок: «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы».
Макиавелли: Ну, и?
Сократ: Эти два утверждения – о том, что «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска», и о том, что «где есть хорошее войско, там хороши и законы»- считаешь ли ты что они логически связаны?
Макиавелли: По мне, так вполне.
Сократ: Предположим, я скажу, во-первых, что там, где нет меча, не может быть и битвы на мечах, а, во-вторых, что там, где есть меч, обязательно будет схватка на мечах. Скажешь ли ты, что эти высказывания логически связаны?
Макиавелли: Они оба верны, если ты это имеешь в виду.
Сократ: Нет, я не это имею в виду. Я имею в виду следующее – считаешь ли ты, что одно высказывание можно логически вывести из другого?
Макиавелли: Я не очень силен в дедукции, Сократ. Я утверждаю, что оба высказывания верны, и это подтверждается индукцией, многочисленными наблюдениями.
Сократ: Понимаешь ли ты различие между достаточной причиной и необходимой причиной?
Макиавелли: Конечно. Отец – необходимая причина сына, но не достаточная, так как нужна еще и мать.
Сократ: Хорошо. Теперь посмотри на первое высказывание: «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска». То есть, ты считаешь, что хорошая армия является необходимой причиной хороших законов. Так?
Макиавелли: Да.
Сократ: Но в твоем втором утверждении – «где есть хорошее войско, там хороши и законы» - ты утверждаешь, что хорошая армия является достаточной причиной хороших законов.
Макиавелли: Да. И оба утверждения верны, хотя второе и шире.
Сократ: И потому имеет больше шансов оказаться ложным, как в моем примере с мечом и битвой на мечах. Меч, конечно, является необходимой причиной битвы на мечах, но не является достаточной причиной. Нужен еще и человек, который сражается им.
Макиавелли: Конечно.
Сократ: И возможно, твое второе утверждение о войске и законах также ложное. Оно не вытекает из первого. Таким образом, мы должны прибегнуть к наблюдению.
Макиавелли: Именно это я и сделал.
Сократ: Но сделал ли ты это правильно? Ты забыл некоторые факты. История показывает, что изобретатели хороших законов только иногда имели хорошую армию, как римляне или Наполеон, но иногда не имели, как Моисей, Хаммурапи, Конфуций, Иисус и Американский конституционный конвент.
Макиавелли: Что?
Сократ: А, да. Ты об этом не мог знать.
Макиавелли: Можешь рассказать?
Сократ: В двух словах. Почти через три века после того, как ты умер, одно из лучших собраний законов сформировало великую нацию, названную в честь твоего друга Америго Веспуччи.
Макиавелли: Мне извинительно не знать будущую историю. Я ведь только человек, а не бог.
Сократ: О, нет причин извиняться. Ты не под судом. Да и я не мог бы быть судьей. Но вот твоя книга – под судом.
Макиавелли: Я понимаю.
Сократ: И теперь, когда ты отверг обвинение в личном невежестве, ты должен предполагать, что есть в твоей книге нечто, что нуждается в оправдании.
Макиавелли: Я предполагал это.
Сократ: А в оправдании нуждается правда или ложь?
Макиавелли: Ложь, конечно.
Сократ: Тогда я оставляю свои примеры.
Макиавелли: Но как я могу знать будущее?
Сократ: Моисей, Хаммурапи, Конфуций, Иисус – разве они были будущим для тебя?
Макиавелли: Нет. Это примеры из прошедшей истории.
Сократ: Тогда ты опровергнут прошедшей историей, в которой считал себя экспертом.
10. Любовь и страх
Макиавелли: Кого же еще из моих солдат ты поразишь своей картечью?
Сократ: Мои вопросы не похожи на картечь, так как картечь при выстреле поражает неприцельно.
Макиавелли: Похоже, что именно этимты и занимаешься. Ты говорил, что сначала исследуешь мою антропологию, и только потом мою этику, метафизику, эпистемологию и логику, ни в одной из которых я не претендовал быть учителем. Но ты уже затронул все эти вопросы, все из них, в то время, как предполагалось, что ты рассматриваешь только мою антропологию.