Сотонин показывает сходство философии и медицины, ибо и философия, и медицина имеют дело с индивидуумом, а значит, представляют собой более искусства, чем науки. Философская терапия, по Сотонину, в качестве способов лечения использует гипноз, внушение и различные фармакологические средства, в том числе Сотонин действительно допускал употребление и кокаина, и гашиша, так что, обвинения имели некоторые основания. По мнению Сотонина, философ должен быть врачом-философом и работать с индивидами в философских клиниках. Для врача-философа единственной целью является достижение «пациентом» радостной и спокойной жизни. Сотонин задавал сам себе вопрос: а куда же денутся из философии такие дисциплины, как: метафизика, гносеология, логика? И отвечал: что касается первой, то она уже давно признана фиктивной наукой; немногим менее фиктивна как наука логика – этот разлагающийся, хотя ещё и живой труп. Гносеология же, имеющая полное право и основание на существование в качестве теоретической науки, тем не менее, не может иметь серьёзного практического значения и служить основой для построения жизни в XX в. Теории познания следует отвести скромное место среди теоретических наук, но вне пределов философии. По мнению Сотонина, истина не является критерием оценки той или иной философской системы; вопрос не в истинности, а в пригодности данной системы для данного индивидуума. В философии Сотонин видел по преимуществу практическую науку о благе, подчёркивая прикладной характер не только психологии, но и философии. Сотонин был уверен, что «людям сегодняшнего дня нужна земная философия, и для построения её мы не найдём пригодного материала в этих двадцати веках; для сегодня пригоден только Сократ; только он». Главное содержание новой философии должны, был уверен Сотонин, составить философская диагностика, философская этиология, терапия и философская пропедевтика.
Сотонина нередко характеризуют как автора, выдвинувшего оригинальные идеи, которые порой имели весьма эксцентричный вид. К такого рода оригинальным эксцентричным идеям относят мысль о философской клинике, для работы в которой философ, по мнению Сотонина, должен получить образование нового типа. Подготовку философских кадров Сотонин предлагал развёртывать по соседству с невропатологией и психиатрией на медицинских факультетах. По мнению Сотонина, должна быть перестроена вся система философского образования. Подготовку философских кадров на медицинских факультетах Сотонин считал уместной лишь при современном ему состоянии дел на философских факультетах. В перспективе должны быть созданы новые философские факультеты, базовой дисциплиной которых должна быть психология, дополняемая невропатологией и психиатрией.
Характеристика идей Сотонина как экстравагантных или имеющих эксцентричный вид заставляет вспомнить, что Казанский университет являлся альма-матер таких, долго время воспринимавшихся в качестве экстравагантных, учений как неевклидова геометрия Николая Ивановича Лобачевского (1792–1856) и воображаемая логика Николая Александровича Васильева (1880–1940), старшего современника Сотонина. С последним у Константина Сотонина было много общего. В частности, оба были не лишены поэтических дарований и отдали определённую дань поэтическому творчеству. Васильев был близок символизму, а Сотонин, насколько можно судить по некоторым свидетельствам, – к имажинизму. Для обоих поэзия во многом стала питательной средой для рождения новых идей.
Однако, насколько экстравагантны идеи Сотонина? Или в ряде случае они только кажутся такими? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к более широкому контексту. История философии в известной степени похожа на историю науки и историю искусства. Новые исследования постоянно вводят в научный оборот новые материалы, и развитие знания заставляет пересматривать, казалось бы, навсегда установившиеся схемы. Например, ещё недавно в отечественных учебниках по истории философии не встречались имена Николая Кузанского или Сёрена Кьеркегора. Теперь же они прочно заняли свои места. А в области восточной философии можно указать на китайских мыслителей Мо-цзы, Ван Чуна, на автора «Канона Великой тайны» Ян Сюна, на японского мыслителя Анде Сёэки. Они были забыты, но время шло и их учения вновь вызвали интерес. Можно не умножать список приводимых имён. Достаточно указать, какое огромное количество нового материала по истории восточной философии включено в «Новую философскую энциклопедию». Но вернёмся к нашему мыслителю. Обратимся к пониманию философа как врача и к идее философской клиники. Представляется, что концепция философской клиники опиралась на давнюю, но малозаметную традицию в истории философии. Коснёмся этой традиции, не пренебрегая при этом методом почти произвольных аналогий.