— Мы пришли поговорить. А не играть, — ворчит он.
— Ой, да я смотрю, фраерок не хочет играть, — со смехом произносит Дрейк, а затем поворачивается к залу. — Этот прекрасный джентльмен только что заявил, что может побить любого из вас, — кричит он, показывая большим пальцем на Павла, и комната взрывается хохотом.
Павел качает головой, поднимает руку и сжимает виски.
— Серега, ты ведешь себя, как девятилетка.
— Ты опять настучишь на меня папочке Роману?
— Ты убил нашего покупателя в моем клубе за два часа до открытия. Он все равно узнал бы.
— Ну, похоже, на этот раз я настучу пахану. — Я улыбаюсь и киваю в сторону, где посреди зала стоит байкер, уперев руки в бока.
— Эй, красавчик! — кричит байкер.
Павел игнорирует его и поворачивается к президенту.
— Мы можем обсудить то, для чего сюда пришли? У меня полно работы.
— Ты пускаешь ссыкунов в братву, Белов? — огрызается Дрейк, затем наклоняется через стол к лицу Павла. — Мы не ведем дела с гребаными трусами. Когда ты утверждаешь, что здесь лучший, ты это доказываешь!
Павел поворачивает голову в мою сторону и бросает на меня усталый взгляд, затем встает и поворачивается к лысому байкеру, стоящему посреди комнаты. Парню около двадцати лет, ростом где-то метр восемьдесят два и примерно на тридцать килограммов тяжелее Паши. Я ухмыляюсь, беру со стола миску с арахисом и откидываюсь в кресле. Сейчас будет весело.
Очередной взрыв истерического смеха раздается в комнате, когда Павел снимает часы и начинает методично расстегивать пиджак. Однако, когда он кладет его на спинку стула и закатывает рукава, толпа сходит с ума. Зрители даже аплодируют.
Павел подходит к байкеру и останавливается в двух шагах перед ним. Они представляют собой довольно красивое зрелище: байкер с выбритой головой и с татуировками на ней, в джинсах и в байкерском парезе с нашивкой над покрытой чернилами грудью. И Павел — с зачесанными назад волосами, с идеально отглаженной белой рубашкой и черным жилетом.
Дрейк смеется.
— Надеюсь, твой пахан не будет сильно роптать из-за его смерти.
— Вовсе нет. — Я бросаю арахис в рот. — Но он говорит, что такое дерьмо плохо для бизнеса. — Я беру еще горсть арахиса, затем кричу: — Паша! Постарайся не убить его. Папа будет в бешенстве.
Байкер выбирает момент, чтобы замахнуться кулаком, с уверенностью на лице. Он явно думает, что уложит Павлика одним ударом. Паша уворачивается. Растерянный взгляд байкера бесценен. Павел бьет его кулаком в живот, и здоровяк отшатывается назад. Я громко смеюсь. Байкер все еще приходит в себя, когда Павел выполняет идеальный крученый удар ногой с разворотом. Затем ударяет по голове громилы своим каблуком двенадцатисотдолларового ботинка. Парень падает на пол, теряя сознание.
Смех утихает, сменяясь легким ропотом.
— Мужик, мне нравится твой прием, — бормочу я с набитым ртом и поворачиваюсь к Дрейку. — Теперь мы можем обсудить дела с наркотиками?
Президент смотрит на меня, поджав губы в тонкую линию.
— Ты гавнюк.
— А я тут причем? — Я прикуриваю сигарету и делаю большую затяжку. — Паша в молодости участвовал в подпольных боях. Я говорил тебе, что он может справиться с любым из твоих людей.
Низкий гул голосов прекращается, и наступает полная тишина.
— Белов, ты пришел ко мне, чтобы выставить меня дураком? — цедит он. — Таков твой план?
— Нет, Дрейк. Я хотел узнать, насколько серьезно ты относишься к бизнесу. А судя по тому, что только что произошло, ты, похоже, больше заинтересован в драке, чем в сотрудничестве. — Я тушу сигарету и беру наполовину полный стакан виски со стола. — Что меня по-настоящему бесит, когда люди тратят мое время.
Я выплескиваю виски ему на грудь, поджигаю зажигалку и бросаю в него.
Дрейк с криком вскакивает со стула и мечется, пока пламя пожирает его одежду и кожу. Я падаю на пол, перекатываюсь к концу барной стойки справа и приседаю. Звуки криков и женские вопли заполняют комнату. Двое байкеров бегут с куртками к президенту, готовые погасить пламя. Остальные уже хватаются за оружие. Я достаю пистолет из кобуры на лодыжке, встаю и стреляю в трех байкеров, затем пригибаюсь. Когда снова встаю, то убиваю еще двоих.
Женщины прячутся под столом в углу и кричат. Паши не видно. Как и его часов и пиджака, на столе их больше нет. Я выхожу из укрытия, стреляю в двух последних мужчин, пытающихся погасить пламя, затем иду через комнату, стреляя каждому из упавших байкеров в лоб. Пока нет дырки в голове считай, что ты умер. Это мой девиз. Он даже рифмуется.