67 Неудачная экспедиция к южному полюсу известного исследователя полярных стран адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена состоялась в 1819–1821 гг.; Михаил Петрович Лазарев (1788–1851), бывший затем (1832–1845) главным командиром Черноморского флота, принимал участие в этой экспедиции в чине лейтенанта, командуя одним из двух кораблей, принадлежавших экспедиции, — шлюпом «Мирный» («Общий морской список», ч. VII, стр. 385).
68 Это — увы! — тоже ложь, что подтверждается справками Ю. Г. Оксмана («Життя й революція», 1928, кн. 3, стр. 189).
69 Имени этого «враля» нет, конечно, в списке лиц, окончивших дерптский университет («Album Academicum der Kaiserlichen Universitдt Dorpat», Dorpat, 1889).
70 Одного из видных деятелей царствования Екатерины II (род. 1741, ум. 1820), бывшего в 1809–1812 гг. главнокомандующим Москвы (на этом посту его сменил пресловутый гр. Ф. В. Ростопчин).
71 Филемон и Бавкида — легендарная чета старых супругов, которые радушно приняли посетивших их в образе утомленных путников богов Зевса и Гермеса. Народное сказание о них обработано Овидием в «Метаморфозах».
72 l-е июля — день традиционного открытия Петергофских фонтанов.
73 В обучение этому «комнатному живописцу» крепостной Шевченко был отдан своим помещиком П. В. Энгельгардтом в 1832 году. «Ширяев был ретивее всякого дьяка-спартанца» — вспоминал поэт много лет спустя в своей автобиографии (Д. I. Яворницькой «Матеріали до биографіи Т. Г. Шевченка», Катеринослав, 1909, стр. 9). Ср. о пребывании Шевченка у Ширяева недостоверные сообщения И. К. Зайцева («Русская старина»), 1887, № 6, стр. 676).
74 Оба ученика Брюллова — Петр Степанович Петровский (1814–1842) и Григорий Карпович Михайлов (1814–1867) — были большими приятелями Шевченка со времени вступления его в апреле 1838 года в число учеников Академии художеств. Жизнь Петровского оборвалась рано; испортив себе здоровье усиленной работой с детских лет ради куска хлеба, он умер в Риме, в дни своей заграничной поездки на счет Академии художеств. Михайлов же был с 1855 года профессором Академии, с 1861 года — академиком. О встрече с ним в Петербурге, после возвращения из ссылки, есть запись в дневнике Шевченка, стр. 291.
75 Женитьба и развод Брюллова являются темным и неразъясненным эпизодом его биографии. Он женился 8 января 1839 года (ср. «Русский архив», 1895, кн. 2, стр. 431 и «Поэмы, повести и рассказы Т. Г. Шевченка, писанные на русском языке», Киев, 1888, стр. 305, где в годе описка или опечатка) на Эмилии-Катерине-Шарлотте фон Тимм (1821–1877), сестре известного впоследствии издателя «Русского художественного листка» В. Ф. Тимма. «Его жена была прелестна собою и весьма образована, — вспоминает о ней Ф. И. Иордан — она прельстилась талантом, обманчивым обхождением и разговорами Брюллова и, зная его ошибки и старые грехи, все-же решилась выйти за него замуж. С первых дней замужества он начал ревновать ее ко всем, даже к N. N. Говорили, будто поводом к неприятностям, начавшимся с первого дня свадьбы, послужило печальное недоразумение… Брюллов лишил жену общества, в котором она привыкла блистать, и у себя не принимал никого из ее приятельниц, супружество сделалось для нее каторгою» (Записки ректора и профессора Академии художеств Федора Ивановича Иордана, М., 1918, стр. 191, или. Русская старина» 1891, № 7, стр. 62). О том, что Брюллов приревновал свою жену к Николаю I, имя которого в осторожном рассказе Иордана скрыто под буквами N. N., передает в своих воспоминаниях и художник П. П. Соколов 1 «Исторический вестник», 1910, № 8, стр. 401— 4021. В своих дополнительных поправках к сообщениям Соколова племянник Карла Брюллова В. А. Брюллов (там же, № 10, стр. 414), ссылать на свою мать (жену брата Брюллова, Александра) указал не без ехидства, что образ Шарлотты Брюлловой, представленный автором как нежный, махровый, полный невинности цветок, далеко не соответствует рассказам, «которые я слышал от современников» и что его матери она «представлялась… далеко не таким невинным ребенком, каким рисует ее Павел Соколов». «Не желая кидать тень на жену Брюллова, — многозначительно заканчивает свои заметки В. А. Брюллов, — смею заверить, опять-таки, со слов покойной матушки, что взваливать всю вину на одного Карла Брюллова было бы далеко несправедливо…» «Не пишу вам о слухах, какие ходят о Карле Павловиче в городе и в самой Академии», — читаем в автобиографической повести Шевченка «Художник», написанной отчасти и виде писем молодого художника к своему «благодетелю» и содержащей любопытные страницы о жене Брюллова и «несчастном его супружестве»: «Слухи самые возмутительные, и повторять их грешно. В Академии общий голос называет автором этих вестей [А. И.] Заурвейда, и я имею основание этому верить. Пускай все это немного постареет, и тогда я вам сообщу мои подозрения, а пока скопятся и выработаются материалы» (Поэмы, повести и рассказы Т. Г. Шевченка, стр. 312–313; ср. стр. 304–306, 309, 311). Эти «нелепые сплетни» заключались, конечно, в слухах об интимной близости жены Брюллова к Николаю 1, женолюбие которого достаточно известно. Им верил хорошо осведомленный в скандальной хронике тех годов Н. С. Лесков, который в незаконченном романе «Чертовы куклы» (1889 г.) хотел (как уже давно указал А. В. Амфитеатров) «рассказать, как исказился и разменялся на медную монету громадный талант К. П. Брюллова, и бросить свет на причины и подробности смерти А. С. Пушкина» (Собрание сочинений А. В. Амфитеатрова, XXI. Спб. [1913], сгр. 289; ср. в статье С. П. Шестерикова в «Известиях Отдел. Русск. языка и словесности Академии наук СССР», т. ХХХ, Лгр. 1926, стр. 305–306). В лице Гелии, жены Фебуфиса-Брюллова и очевидной любовницы «герцога» — Николая Лесков контаминировал черты Шарлотты фон-Тимм-Брюлловой и Наталии Гончаровой-Пушкиной… Во втором браке жена Брюллова была за Алексеем Николаевичем Гречем, сыном того Греча, имя которого тесно связано с «Северной пчелой» и Булгариным. Утверждение Иордана, будто «вдовою m-me Греч переселилась в Германию и там вышла в третий раз замуж за иностранца — военного человека», неверно, о чем свидетельствует ее надгробие на городском кладбище в Павловске, где она погребена рядом со своим сыном Николаем Гречем («Петербургский некрополь», т. I, стр. 675). См. о ней еще воспоминания В. П. Бурнашева («Русский архив» 1872, № 9, ст. 1789), М. Е. Меликова («Русская старина», 1896, № 6, стр. 657) и А. Н. Струговщикова (там же, 1874, № 4, стр. 70.— 710).