— Но вы же не хотите, чтобы и в Пурселле начали играть в азартные игры, правда? Вы ведь тоже против этих злоухищрений дьявола, от которых дитя лишается куска хлеба, браки распадаются, а слабые духом сбиваются на пути, ведущие в ад и к вечному проклятию?
— Мое мнение о тотализаторе — как, кстати, и обо всем прочем — вас, преподобный Пламмет, не касается. — Алекс поднялась с кровати. Она устала. Этот тип — просто чокнутый. Она и так потратила на него больше времени, чем он заслуживает. — Я вынуждена попросить вас и миссис Пламмет уйти.
Этот священник, что и говорить, не отличался ни образованностью, ни красноречием; он даже не потрудился досконально изучить вопрос и сделать соответствующие выводы. Можно ведь было привести обоснованные доводы и за и против. Но будут или нет играть в Пурселле на тотализаторе — Алекс не касалось.
— Мы не сдадимся, — заявил Пламмет, идя за нею к двери. — Мы готовы на любые жертвы, лишь бы свершилась воля божия.
— Воля божия? Если воля божия в том, чтобы Минтоны не получили этой лицензии, то тогда все ваши усилия тщетны, они не подкрепят его волю и не помешают ей, верно?
Но поймать его в логическую ловушку было не просто.
— Господь через нас творит волю свою. И через вас тоже, хотя вы этого, возможно, еще не осознаете. — Глаза его пылали фанатичным огнем. У Алекс даже мурашки побежали по телу. — Вы и есть ответ на наши молитвы. О, да, мисс Гейтер, ответ на наши молитвы. Так призовите же нас. Вы — помазанница божия, а мы — ваши смиренные и усердные слуги.
— Я, гм, буду иметь это в виду. До свидания. Теологическая система преподобного Пламмета была чудовищно искаженной. Алекс от него просто коробило. Она поскорее захлопнула дверь. И сразу же зазвонил телефон.
Глава 19
— Как вы смотрите на то, чтобы поужинать и потанцевать? — без предисловий спросил Джуниор Минтон.
— Как на сказку.
— Только скажите «да».
— Вы приглашаете меня поужинать и потанцевать?
— Приглашаю на ежемесячное празднество в Охотничьем клубе Пурселла. Умоляю, скажите, что пойдете со мной. Иначе я умру там со скуки.
Алекс рассмеялась:
— Что-то не верится, что вы, Джуниор, когда-нибудь скучаете. Особенно если рядом женщины. Они небось все, как одна, клюют на ваш треп?
— Клюют — почти без исключения. А если сегодня вы со мной пойдете в клуб, тогда, выходит, все поголовно.
— Сегодня?
— Разумеется, сегодня вечером. Что, я разве не сказал? Извините, что не смог пригласить заранее.
— Вы серьезно?
— Неужто я стал бы шутки шутить о таком важном событии, как вечер в Охотничьем клубе?
— Нет, конечно, не стали бы. Уж простите мое легкомыслие.
— Все прощу, если пойдете.
— Я правда не могу. У меня нет сил. Вчера вечером…
— Да, я слышал. Бог мой, это, наверное, было ужасно, так вот наткнуться на Клейстера Хикама. Жажду помочь вам развеяться.
— Очень ценю вашу заботу, но пойти не могу.
— Отказа я не приму.
Разговаривая, Алекс не без труда стянула с себя платье; теперь, в одной комбинации и чулках, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, она пыталась накинуть на себя халат. После уборки горничная неизменно выключала в номере отопление. Каждый вечер Алекс со страхом думала о возвращении в выстуженную комнату.
Она бросила взгляд на нишу, где висела ее одежда.
— Я в самом деле не могу пойти, Джуниор.
— Это почему же?
— Мои модные платья остались в Остине. Мне нечего надеть.
— Неужто даже такая острая на язык дама, как вы, тоже прибегает к этой избитой отговорке?
— Но это, между прочим, правда.
— Да там и не требуется особого парада. Наденьте кожаную юбку, в которой приезжали на днях. Вы в ней смотритесь обалденно.
Мучительно извиваясь, Алекс все-таки сумела влезть в халат, не уронив телефонной трубки. Она присела на край кровати и поплотнее завернулась в махровую ткань.
— И тем не менее придется сказать «нет».
— Почему? Я знаю, неприлично так припирать человека к стенке, но любезности от меня и дальше не ждите: не отпущу, пока вы не назовете веской причины отказа.
— Просто, на мой взгляд, нам не стоит бывать в обществе вместе.
— Потому что вы надеетесь, что я вскоре стану обитателем Хантсвиллской тюрьмы?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Я вовсе не хочу отправлять вас в тюрьму, но ведь в деле об убийстве главные подозрения падают на вас.
— Алекс, у вас было время составить мнение обо мне. Вы на самом деле полагаете, что я мог совершить такое тяжкое преступление?
Ей вспомнилось, как рассмеялся Рид при мысли, что Джуниора отправили бы на войну. Этого ленивого, лишенного честолюбия бабника? Нет, с ним приступы агрессивности никак не вязались.
— Не думаю, — тихо сказала она. — И все же вы под подозрением. Вряд ли уместно нам появляться вдвоем, показывая, что между нами есть какая-то связь.
— Вот славное словечко, — проворчал он. — Грязное такое, кровосмесительством отдает. А для вашего душевного спокойствия скажу, что связи я осуществляю в укромных местах. Не считая нескольких случаев, но то было в юности. Мы с Ридом, бывало…
— Умоляю, — простонала она. — Я об этом знать не хочу.
— Так и быть, избавлю вас от устрашающих подробностей, но при одном условии.