Беспорядок хотели устранить, но тут Ортегу осенило.
Представители строительной фирмы, с которыми он пытался договориться о ремонте ратуши за приемлемые деньги, были с извинениями оставлены им в кабинете – якобы по необходимости «на минутку отлучиться». На самом же деле мэр помчался к проделанному балбесами секретарши отверстию – подслушать: не скажут ли гости чего-то, что можно использовать во благо города?
И эти ожидания оправдались успехом!
Думая, что остались одни, подрядчики, посмеиваясь, обсудили, как именно они облапошат «похожего на панду недотепу». Через несколько минут вернувшийся в кабинет Ортега не оставив от них мокрого места, выбив наивыгоднейший для города строительный контракт.
Дырку решили сохранить, замаскировав со стороны кабинета большущей картой Андалузии. А со стороны приемной ее прикрыли еще одной картиной – с той самой отреставрированной ратушей – это всем показалось символичным.
Отверстие прозвали «Всевидящим оком» (несмотря на то, что это было скорее «ухо»), и стали время от времени пользоваться им в похожих целях.
Обычных посетителей под картину, конечно, не сажали. Там даже не было стула, это место занимала большущая кадка на напольной подставке с разросшейся до полутораметрового размера сансевьерой. Услышать все, что нужно, можно было сунув голову в самые ее заросли.
Хотя о «Всевидящем оке» особенно не распространялись, в Санта-Монике о нем знали многие. Линарес в их число, разумеется, входил. Именно этой особенностью кабинета мэра он и собирался воспользоваться, приглашая проехать в мэрию донью Анну.
Мэр перехватил комиссара и Анну Моредо в коридоре. Пройдя в приемную, где их ждала Исабель Фернандес, мужчины отодвинули от стены с картиной кадку с сансевьерой. Секретарша поставил на ее место стул, и помогла дойти до него донье Анне.
– Сидите и слушайте, синьора, не его ли это голос, – шепотом попросил Линарес. – Мы выведем его на чистую воду!
Анна, пожав печами, кивнула. Уж что-что, а сидеть и слушать было самым привычным из всех ее занятий.
Глава 5. Американские родственники
– Что, такой же мадридский павлин, как Сильвио? – осведомился комиссар по поводу нового претендента на сокровища.
– Не совсем, и точно не мадридский, – ответил Ортега, – Возможно и жулик, но держится так, будто его самого легко провести.
Линарес заметил в руке друга новый телефон. «Новым», впрочем, его в 21-м веке назвать было трудно. Мало того, что аппарат был кнопочным, так еще и по размерам – с добрый бокадильо, способный заменить обед из первого, второго и трех десертов.
– Что это за чудовище? – с удивлением спросил комиссар.
– Фернандес принесла, – мэр покраснел и спрятал допотопный телефон за спину.
– А что не устраивает? – поинтересовалась секретарша. – Работает же? Или мне надо было купить тебе что-то в половину материнского пособия?
– Все в порядке, Исабель! – успокоил подчиненную мэр поспешно. – Он прекрасно работает.
– Мне и так пришлось отобрать его у мужа!
– Фернандес, прости, все нормально, – пришел на помощь комиссар. – Нам пора заняться делом. Прошу тебя, побудь с доньей Анной.
Внутри кабинета их ждал молодой мужчина, скорей всего не достигший еще даже двадцатипятилетнего возраста. Первое, что бросалось в глаза – его общая нескладность. Он был долговязым, сутулым и худым, с руками и ногами, напоминающими спички, торчащие из пластилиновой поделки. Похожее впечатление оставляли и его волосы – ярко рыжие – каждая их прядь торчала в своем собственном направлении. По такому же принципу на его веках выросли ресницы, а на черепе уши. Кроме того он был феноменально конопатый.
В общем, поверить в то, что такой парень мог напугать донью Анну, было почти невозможно – настолько от него разило простодушием.
– Будьте знакомы, – представил мэр юношу. – Это комиссар Эстебан Линарес. А это…
– Энтони Макгиннел, – напомнил рыжий.
– Синьор Макгиннел, – извиняясь, мэр приложил руку к сердцу. – Который тоже претендует на клад!
– Только на часть, – поправил Энтони. – Ведь, как мне уже сообщили, на сокровища заявил свои права еще один синьор. Мистер Сильвио Саласар, верно?
– На часть, значит. Ну, хорошо, что так, – не отвечая на вопрос, кивнул комиссар. – А что за акцент у вас?