– Оставьте ваши бумаги, сэр. Мы покажем их адвокату синьоры Моредо, – официально сообщил мэр, намекая, что разговор исчерпан. – И обязательно оповестим вас о том, какое решение ею будет принято.
– Как будто и так не понятно какое, – буркнула Анна, когда Макгиннел уже покинул кабинет.
– Так вы были замужем, донья Анна? – спросил комиссар, помогая ей подняться из кресла.
– И официально я, видимо, до сих пор там, – сказала с досадой старуха. – Черт побери! Я была уверена, что никогда не увижу этого негодяя. Ха, ну, этого-то, я, наверное, боюсь зря… Но одно то, что он осмелится появиться перед моими глазами!.. Черт, я устала. Чтобы ты знал, Эстебан, это из-за него сошел раньше срока в могилу мой отец, и вынужден был сгинуть мой брат. Мои глаза… Их я тоже потеряла из-за него. Не только из-за него, но… Это дело прошлое. Я не хочу вспоминать. Оказывается, это больно до сих пор, сколько бы ни прошло времени.
Проводив обладательницу нескольких десятков миллионов евро до дома, комиссар Линарес пообещал себе не спускать глаз с обоих объявившихся в Санта-Монике гостей. Уж больно накалялись вокруг их приезда страсти. Да и кто был тот подонок, что угрожал Анне Моредо, тоже так и не выяснилось.
Если бы в тот момент комиссару сказали, что претенденты на сокровища только начинают прибывать, он бы расхохотался в голос.
Глава 6. Агнешка и Родригес
В кабинете мэра, помимо его хозяина, синьора Эмилию Мануэля Хорхе Ортеги, находилась супермодель. Самая настоящая. Длиннющие ноги, не обратить внимания на которые не было никакой возможности, без предупреждения переходили в выпуклый рельефный зад и, через тонкий перешеек изящно изогнутой талии, заканчивались настолько убедительной грудью, что далее вверх мужские глаза Линареса подниматься отказывались. Комиссар попробовал несколько раз и все равно тормозился на этих прелестях, не в силах перевести взгляд выше. Выбранный моделью фасон платья состоял из минимума ткани, вряд ли по совокупной площади превышающий размеры галстука Линареса.
Супермодель, впрочем, такое внимание нисколько не смущало – очевидно, к подобной мужской реакции на собственную персону она давно привыкла.
С третьей попытки, собрав волю в кулак, комиссар добрался-таки до лица красавицы. Оно было накрашено так, словно через минуту должно было появиться с номером на Евровидении. Тени, густо перемешанные с золотыми и серебряными блестками, были нанесены на все веко. Ярко-вишневая помада полыхала на губах, темнели утопленные в щеках скулы. Длинные, ниже лопаток, завитые волосы – то ли в полном беспорядке, то ли в полном порядке – но очень натурально и привлекательно обрамляли вытянутый овал лица. Ресницы, очевидно накладные, были такого размера, что скорее напоминали крылья бабочки-махаона.
Обращаясь к Линаресу, супермодель, во-первых, подошла к нему вплотную, а, во-вторых, захлопала ресницами так, что комиссар почувствовал на своем лбу поднятый ими поток воздуха. Благодаря модельному росту, который к тому же складывался с длиннющими шпильками ее туфель, красавица была выше комиссара на голову с четвертью, минимум.
– Я приходила стать богатой, – заявила модель, наклонившись к нему. – Пожалуйста!
– Что? Я вас не понял, сеньорита, – захлопал в свою очередь глазами Линарес.
– Мне нужны деньги богатства, – сказала модель, сложив перманентные брови печальным «домиком».
И добавила, как нечто устраняющее любые вопросы:
– Мой брат.
Комиссар пришел в естественное замешательство.
– Повторите, если не трудно, – попросил он девушку. – Судя по всему, я не все понимаю.
Модель взяла его за руку, отчего на лысине Линареса сами собой зашевелились волоски, а по спине побежали полные восторга мурашки. Будто объясняя ребенку нечто очень простое и одновременно важное, модель с придыханием выдала очередную ахинею:
– Богатство мой бедный брат. Я приходила. Дайте, пожалуйста. Сейчас.
И закрепила сказанное такой улыбкой, что Линарес пожалел, что женат.
Комиссар растеряно взглянул на хозяина кабинета, по звонку которого прибыл в очередной раз в мэрию. Но Ортега, покачав головой, дал понять, что вряд ли чем-то поможет.
Опомнившись, инспектор полиции мягко высвободил свою руку из цепких объятий девушки. Отступив на пару шагов, он ослабил узел галстука и глубоко вздохнул. Стряхнув наваждение, Линарес попробовал взять контроль над ситуацией: