— Зачем послал? — с явной тревогой спросил алан.
— Велел искать сокровища дакийских царей.
Все четверо беспокойно переглянулись, стали взволнованно переговариваться на каком–то странном прищелкивающем языке. Безносый легко понимал речь германцев, сарматов, славян и других народов, на землях которых ему довелось побывать. Но этого прищелкивающего языка он не знал. Нетрудно было понять, что встревожило гостей: сокровище дакийских царей было несомненно у них. Что дело обстоит именно так, Безносый понял, когда увидел понурого Дзивулла, выходящего из царской усыпальницы. Почему и оказался в потайной лощине. Как уехать из этих мест, когда золото рядом? Следовало выяснить, можно ли им завладеть.
Эрах и Тун вновь подошли к костру. Эрах обратился к Безносому:
— Если ты согласен, мы возьмем тебя с собой.
Безносый большего и не желал и поспешно ответил, что согласен, но спросил, кто они.
— Об этом ты узнаешь позже. Ты должен поклясться, что говорил и впредь будешь говорить только правду. И не станешь нарушать наших законов.
— Клянусь именем Иисуса Христа, Господа нашего всеблагого! — не задумываясь, прокричал десятник, — Я христианин! А какие у вас законы?
— Ты поклянешься более страшной клятвой, — загадочно отозвался брат Тун, — Предупреждаем: подумай! Не выдержишь — тяжкие беды ожидают тебя!
Безносый ответил, что готов к испытаниям. Пришедшие велели ему следовать за ними. Он поднялся, взял меч и щит, шагнул к лошадям, но суровый окрик алана остановил его:
— Оставь все здесь!
Юргут подумал, что ослышался, но прозвучал еще более суровый голос:
— Тебе же сказали: оставь все здесь. О лошадях и вещах позаботятся.
Безносый заколебался. Наступила тишина. Отчетливо слышался шум ручья, протекавшего по лощине в сотне шагов от храма и огибавшего скалистую гряду. Как можно оставить своих лошадей? Как можно уйти от того, что взято кровью, чем владеешь по праву? Мыслимо ли лишиться оружия, с которым воин никогда не расстается? Вдруг это хитрость? От усилия лицо Безносого налилось кровью, тело напряглось. Еще не поздно одним прыжком оказаться в седле. Но тогда он не доберется до золота даков! Не лучше ли потерять меньшее, чтобы завладеть большим? Гораздо большим! Безносый отбросил щит и меч, опустил голову. Алан дружелюбно коснулся широкого плеча воина, понимающе произнес:
— Крепись, брат! Ты не пожалеешь о своем выборе! Идем!
2
Безносого повели не к храму, а в сторону скалы–останца. Истинный гунн даже от костра к соседнему костру предпочтет проехать на лошади: пешком ему ходить непривычно. Юргут неуклюже косолапил за незнакомцами, раздумывая, что их, столь разных, объединяет. Обычно германцы сторонятся алан, а те и другие избегают гуннов. Эти же четверо вели себя как сообщники.
Пересекли лощину, оказались в полной темноте. Шум ручья перестал быть слышен. Десятнику мучительно хотелось оглянуться, еще раз увидеть своих лошадей. Но он терпел, боясь не выдержать. По сторонам зачернели кусты. Здесь остановились, готы зажгли факел. Свет его озарил хорошо утоптанную тропинку. Странно, что когда он осматривал местность со скалы, видел лишь сплошные заросли лещинника, оплетенного ожиной и ежевикой. Только подняв голову вверх, Юргут догадался, что вели его по потайной тропинке: над головами идущих ветви были искусно пригнуты и закреплены.
Тропинка вывела на щебеночную осыпь среди мшистых валунов и скал. Спустились в овраг. Опять пошли по тропинке. Впереди зачернела грузная башня. Входная дверь была железная, массивная. Алан постучал в нее. Три стука сразу и два спустя. Дверь распахнулась, словно их ждали. Тот, кто открыл им, увидев чужого, отступил в темноту. Слышалось лишь осторожное дыхание. Свет факела озарил могучие замшелые стены. Пахнуло сыростью. Каменные ступеньки вели вниз. Десятник насчитал тридцать ступенек. Более десяти локтей ниже пола. А ведь башня в глубоком овраге.
Подземный ход был просторен. Шли не сгибаясь и не касаясь плечами стен. Местами облицовочные камни выпали, и путь загромождали кучи земли.
Подземный ход вывел в пещеру с земляным полом. В пещере горел костер. Возле него спало несколько человек, завернувшись в длинные римские плащи–сагумы. Один из лежащих поднял голову. Алан сказал ему что–то успокоительное на прищелкивающем языке. Тот махнул рукой, зевнул, опять опустился на плащ. С потолка пещеры свисали длинные корни, словно клубки змей. Дыма не ощущалось, он куда–то втягивался. Юргут прикинул, что подземелье должно находиться в горе, к которой примыкает дворцовая терраса. Стало быть, уже и дворец неподалеку.