Мы пытались выспросить еще хоть что-то, но каждая попытка Алены что-то сказать заканчивалась приступом кашля.
Придя домой, мы тут же напоили Аленку горячим чаем с малиной, но это не помогло. У нее подскочила температура, лицо горело, горло было ужасно красным, она капризничала, и ничего не говорила.
Мы бегали вокруг нее, пока не пришел дед. Он сунул Аленке градусник и вызвал врача, который сразу установил, что у нее сильная ангина, и отправил Аленку в больницу. Дед поехал с ней.
Вернувшись из больницы, он посмотрел на наши виноватые физиономии и спросил в упор:
- Ну, рассказывайте, что натворили?
Мы с Маркизом переглянулись, вздохнули и выложили все, как есть...
глава одиннадцатая
"Обойдемся без милиции"
- Да, братцы мои, - сердито почесал бровь дед, - наворочали вы дел, как на танке проехали. Видите, до чего доводит самоуправство? Сестру в больницу загнали, до воровства докатились...
Он смотрел на нас укоризненно, даже, как мне показалось, брезгливо. Я почувствовал, что стремительно и густо краснею. Наклонив голову, я скосился на Кольку. Маркиз испытывал похожие чувства. Он тоже опустил голову, но все же собрался с духом и проворчал:
- Мы же хотели как лучше. Мы же для всех старались. Кто-то сказал, что цель оправдывает средства.
- Это иезуиты так говорили, - быстро и зло отреагировал дед. - А Достоевский, например, говорил, что ничто в мире не стоит слезы ребенка.
Мы молчали. Только тяжело сопели носами. И что нам было сказать? Молчание прервал дед.
- Ладно, что толку носами шмыгать? Нужно что-то делать. Давайте обедать, а потом расскажете, что узнали, и будем думать. Тоже мне, сыскари.
Обед прошел молча. После еды мы с Колькой без споров убрали со стола и вымыли посуду.
- Ну, выкладывайте, - лаконично скомандовал дед, устроившись с чашкой кофе в кресле.
Я только рот открыл, а Неукротимый Маркиз уже орал на всю квартиру, повествуя о наших приключениях. О том, как мы наблюдали за Черным Монахом Александром, как он встречался с бригадиром реставраторов из фирмы "Лад", как они договаривались о встрече с иностранцем в кафе, как засекли нас с Колькой, и пришлось отправлять в кафе Аленку, а она по глупости объелась мороженым и только успела сказать, что завтра заказчик покупает картину у Черного Монаха. СОКРАТИТЬ В КНИЖНОМ ВАРИАНТЕ, ОНИ ЖЕ ЧИТАЮТ БЕЗ СОКРАЩЕНИЙ, НЕ НАДО ПОВТОРЯТЬ.
- В какое время приедет иностранец? Куда? Как он выглядит? - спросил дед. - На чем он приезжал в кафе?
- Мы не видели, на чем он подъезжал и как выглядел, - вздохнул я. Он, наверное, был уже в кафе. Мы с Колькой побоялись в окна подсматривать, нас бригадир с Черным Монахом могли узнать. ОНИ ЖЕ УКАЗЫВАЛИ НА Монаха АЛЕНКЕ, И ОН СИДЕЛ ЗА СТОЛИКОМ ОДИН. Спугнуть их побоялись. И уходили они без иностранца, поэтому мы и Аленку не сразу забрали, ждали. А встретятся они у бригадира.
- А где этот ваш бригадир живет, знаете? - безнадежно вздохнул дед.
- Конечно! - выкрикнул Маркиз. - Мы за ним следили!
- Ну что ж, - дед почесал бровь ОПЯТЬ?. - Придется завтра караулить покупателя. Вот задали вы мне задачку!
- Может быть, ты, дедушка, позвонишь в милицию? - осторожно спросил я.
- И что я им расскажу? - развел руками дед. - Что завтра какой-то иностранец будет покупать у некоего монаха какую-то картину?
- Почему какую-то?! - хором выкрикнули мы с Колькой. - "Бобыля" он будет покупать!
- Да что вы говорите? - хитро прищурился дед. - Они вам сами об этом сказали?
Мы с Маркизом переглянулись и нехотя покачали головами.
- Мы сами слышали, как бригадир говорил монаху, что есть покупатель, с которым нужно встретиться в кафе. Он говорил, что покупатель готов купить картину, нужно договориться о цене.
- А кто сказал, что эта самая картина - "Бобыль"? - нетерпеливо переспросил настырный дед.
- Никто, - вздохнул я, понимая, куда клонит дедушка. - При нас они картину не называли, даже говорили "клиент готов купить товар".
- Ну вот, - развел руками дедушка. - Сами видите. Что же мы скажем милиции? Приезжайте, обыщите чужую квартиру, там хотят продать какую-то "вещь". А если они речь идет о какой-то их собственной картине? Или вообще о чем-то другом? Вы же даже не уверены, что у них покупают именно картину. С такими уликами никакой прокурор разрешение на обыск не даст...
- Но они же продадут "Бобыля" иностранцу! - воскликнул я.
- А ты видел у них эту самую картину? - насупился дед. - Ну вот и помалкивай. Пока своими глазами не увидим краденое, мы не имеем права их в чем-то обвинять.
- Значит, в милицию мы звонить не будем? - упавшим голосом спросил Колька.
- Обойдемся без милиции, - решительно поднялся с кресла дед. - Что-то мне здесь самому не нравится. Попробуем завтра понаблюдать за квартирой. А там видно будет. Только смотрите! Без меня ни шага, ни звука!
Дедушка заставил нас подробно рассказать, где живет бригадир, потом ушел. Вернулся только к вечеру. Оказалось, он успел съездить к Аленке в больницу, отвез ей сока. В палату его не пустили, но он видел ее в окошко. Потом дедушка побывать возле дома, где жил бригадир и составил подробнейший план подъезда, самого дома и всех проходных дворов вокруг него. Весь оставшийся день он строго втолковывал нам с Колькой, что нужно делать, и, главное, чего ни в коем случае делать не нужно. Вечером он заперся в другой комнате и долго куда-то звонил.
На следующее утро дедушка поднял нас рано, заставил одеться понаряднее, зачем-то повесил на шею Кольке фотоаппарат, и мы отправились к дому бригадира.
Перед уходом он еще раз предупредил нас:
- Учтите! Мы не в "казаки-разбойники" играть идем! Мы только наблюдаем и больше ничего. Без моей команды - ни звука, ни шороха. Ясно?
Мы так старательно закивали, что у меня даже шея заболела. Дедушка недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Перед тем, как запереть дверь, дедушка потрогал рукой косяк.
- А почему ты всегда, когда уходишь, косяк трогаешь? - спросил я.
Дедушка заворчал что-то неразборчивое, завозился с ключом и только выйдя на улицу, смущенно пояснил:
- Мы, сыскари, народ немножко суеверный. У нас у каждого свои приметы есть. У кого-то пиджак счастливый, кто-то через порог с правой ноги шагает. А я вот косяк трогаю, вроде как, чтобы домой вернуться. Глупости это, конечно.
Он еще больше засмущался, и понесся вперед, заложив руки за спину. Мы едва успевали за ним.
В подъезде бригадира мы поднялись на третий этаж и устроились на подоконнике в лестничном пролете. Как раз над нужной квартирой. Дедушка расстелил газетку, разложил бутерброды, и мы поняли, зачем он заставил нас одеться нарядно.
Жильцы, спускавшиеся по лестнице, при виде двух нарядных мальчишек с фотоаппаратом должны были думать, что мы - туристы, нагулялись по Москве и забежали в подъезд перекусить.
Впрочем, предосторожности были излишними. Дом словно вымер. Мы промаялись в подъезде часа два, но ни одна дверь не открылась. Колька от скуки налег на бутерброды, которые стали так стремительно исчезать, что дедушка вмешался:
- Ты бы, брат, пореже, что ли, заглатывал. А то всю нашу конспирацию уничтожишь.
- Что же мне теперь - голодной смертью скончаться?! - выкрикнул Колька.
На наше счастье крикнул он с набитым ртом, поэтому вопль получился приглушенным, но я все же дал ему тычка в бок, а дедушка сердито погрозил пальцем.
- Ты, дружок, стой спокойно, - проворчал он. - И не ори. Слышишь, как здесь тихо? Не забывай, каждый громкий звук в квартире слышно. А нам еще стоять и стоять здесь.
- И долго? - жалобно скривился Неукротимый Маркиз, который терпеть не мог бездействия.
- Это ты у них спроси, - дедушка показал пальцем вниз, на квартиру бригадира. - Сколько нужно, столько и будем стоять. Иногда сутками в засаде сидят. А вот воды ты зря столько выпил, здесь туалетов нет, а на улицу я тебя не выпущу.