-Да что же из этого? Разве мы когда-нибудь будем царствовать?
-Гм... Как знать?
-Да ведь вам нет и тридцати лет, а королю только тридцать два!
-И я, и король - люди, которым так легко умереть! При этих словах герцог Гиз снова обменялся с Анной взглядом, в котором заключалась целая политическая программа.
-Дорогой кузен,- сказала затем герцогиня Монпансье,- мы предвидели это возражение с вашей стороны! Но благоволите выслушать теперь и нас тоже. Варфоломеевская ночь была только началом ожесточенной борьбы католичества против протестантства; эта борьба временно замерла, так как у католической партии нет достаточно энергичного и талантливого вождя. Ныне царствующий король Франции никогда не станет таким вождем.
Он слишком впал в порок и изнеженность, чтобы серьезно преследовать государственную задачу первой важности; к тому же его престиж падает с каждым днем. Мы имеем верные сведения, что папа собирается отлучить его от церкви. Если это совершится, вся Франция отвернется от него и выберет себе другого короля. Но в таких случаях народ не имеет свободного выбора, а избирает лицо, указанное папой. Ну, а папа всецело стоит за интересы Лотарингского дома. Значит, кого укажет наша семья, тот и будет королем!
-Ну... а ваша... семья?
-Укажет на принца, который сумеет к тому времени доказать свои союзнические чувства.
-И... этот принц?
-Вам стоит только захотеть, чтобы стать им! - сказала Анна и, в то время как герцог Анжуйский, словно ошеломленный, откинулся назад, торжественно прибавила: - Ваше высочество, Франсуа Валуа, герцог Анжуйский и наш кузен! Угодно ли вам через шесть месяцев от сего числа стать французским королем?
-0-го-го! - пробормотала Екатерина Медичи.-- Значит, я не ошиблась?
XXXVI
Вернемся, однако, к наваррскому королю. Мы расстались с ним в тот момент, когда, высунувшись из окна по приглашению герцогини Анны и увидав там отряд лотарингских всадников, Генрих возложил всю надежду на свою звезду. В ответ на его восклицание по этому поводу, Анна ответила:
-Будем ждать, пока звезда придет вам на помощь, кузен, а пока что вам уж придется отдаться всецело в мою власть. Сейчас подадут портшез, вы соблаговолите надеть монашескую рясу и бархатную маску, а кроме того, дать мне честное слово, что в пути вы ничем не попытаетесь открыть свое инкогнито.
-А если я откажусь, прелестная кузина?
-Тогда мне придется прибегнуть к мерам, которые мне самой внушают глубокое отвращение. Я кликну своих людей, вам заткнут рот кляпом, а на голову накинут глухой капюшон.
-Это совершенно бесполезно, прелестная кузина, та; как я готов последовать вашим желаниям. Но каким способом я должен буду совершить свой переезд?
-Как я уже сказала, вы поедете в портшезе, причем я предполагаю составить вам компанию!
Генрих Наваррский во всех случаях жизни оставался галантнейшим из принцев. Поэтому он взял руку герцогини, поднес ее к губам и воскликнул:
-Ах, вы очаровательны, кузиночка! Какая жалость, что я нс могу быть любимым вами!
-Опять? - улыбаясь сказала герцогиня.
-Но... всегда, кузиночка!
-Дорогой кузен! - насмешливо ответила Анна.- Я пошлю к вам видама Панестерского, и вы можете исповедоваться ему в той самой жгучей любви ко мне, которую вы доверили позапрошлую ночь девице Берте де Мальвен! - и с этими словами, сопровождаемыми ироническим смехом, герцогиня, сделав Генриху реверанс, скрылась в потайном проходе.
Через час Генрих уже ехал с Анной в портшезе, направляясь к Анжерскому замку, куда они и прибыли через семь часов пути. По одному знаку герцогини городские ворота открылись, пропуская кортеж, причем дежурный офицер даже не осмелился спросить, кто - таинственный незнакомец, сопровождавший Анну. То же самое было и в замке, так что приезд Генриха Наваррского совершился в полной тайне.
Когда они поднимались по лестнице, герцогиня шепнула Генриху:
-Кузен, вы только что говорили мне о своей любви, не правда ли?
-О да, я люблю вас!
-Я верю вам, но... все-таки...
-Все-таки?
-Ну, об этом потом. А пока приглашаю вас отужинать наедине со мною.
-А где?
-В моем помещении; мне должны были приготовить здесь комнаты.
-С восторгом принимаю ваше приглашение,- ответил Генрих, непрестанно думавший о способе сбежать из плена.
Наверху лестницы они встретили двух мужчин, закутанных в плащи так, что их лиц не было видно, -. Генрих сразу узнал в них по чутью герцогов Гиза и Анжуйского. Оба они расступились, пропуская парочку. Кроме них, на лестнице не было никого видно было, что тайну прибытия наваррского короля решили сохранить во всей строгости.
Герцогиня на минутку остановилась около одного из мужчин, стоявших при входе в дверь, и затем уверенно повела Генриха по коридорам. Наконец она открыла перед ним дверь и попросила его войти в комнату, сказав:
-Будьте добры расположиться здесь пока. Через час я приду за вами, и мы будем ужинать. Но не пытайтесь бежать! Малейшей попыткой к бегству вы подпишете себе смертный приговор, так как вас очень хорошо стерегут!
С этими словами Анна удалилась. Как уже знает читатель, она отправилась на совещание с братом и герцогом Франсуа, где была решена участь наваррского короля. Отныне судьба Генриха всецело зависела от Анны. Добившись этого и получив от Франсуа кое-какие инструкции, герцогиня отправилась за Генрихом, чтобы угостить его ужином согласно данному ею обещанию.
Этот ужин происходил в нарядной, уютной комнате, где все - обои, мебель, ковры - было зеленого цвета. В глубине, в алькове, стояла приветливая широкая кровать. Посредине комнаты был накрыт богатый стол, манивший разнообразными кушаньями и винами.
-Прошу вас к столу, кузен! - ласково сказала Анна. Генрих подошел к герцогине, со свойственной ему галантной наглостью обвил ее змеиную талию и воскликнул:
-О, как вы прелестны, кузина, и как я вас люблю! Анна засмеялась, не пытаясь вырваться из его объятий.
-Знаете, кузен! - сказала она.- Ваш взор блестит такой страстью, ваша улыбка дышит такой искренностью, что я готова даже поверить вам!
-Но как же иначе, прекрасная кузина? - воскликнул Генрих, целуя при этом Анну.