Лишь спустя полтора месяца Пуррока и Митова известили, что они могут, наконец, получить свой груз.
Но был уже конец ноября, в Сибири выпал снег, ударили морозы. Ехать на станцию Тайга, не имело смысла. Так, что эстонец, несолоно хлебавши, взял билет в Таллин, а немец — в Берлин. Экспедиция сорвалась.
Однако Пуррок на этом не успокоился. В предвоенные годы он несколько раз обращался в советское генконсульство с просьбами о выдаче ему разрешения на посещение СССР, а Лехт от его имени писал в Москву письма с предложениями о сотрудничестве. Увы, безрезультатно.
Лишь после того, как в июне 1940 г. трудящиеся Эстонии свергли фашистское правительство и она добровольно вошла в состав СССР, настырная пара добилась своего: на нее обратили внимание. Но не дипломаты, а чекисты.
В то время они работали днем и ночью, фильтруя население новой республики, отсеивая буржуазные и неблагонадежные элементы. Ни Пуррок, ни Лехт к их числу не относились. Чекистов заинтересовало другое: почему эта парочка уже ни один год добровольно рвется в Сибирь, куда других отправляют по приговору особого совещания? С целью шпионажа? Организация саботажа и диверсий? С ними следовало разобраться.
Пуррока и Лехта вежливо приглашают на допросы. Пока лишь в качестве «свидетелей», хотя и неясно, чего. Сжатое резюме их показаний в виде служебной записки посылается в Москву.
Прежде чем излагать дальнейшее развитие событий, необходимо небольшое пояснение. В 1939 г. в связи с передачей Гохрана в систему НКВД, в нем был организован 5 спецотдел. Помимо самого Гохрана, он включал контрольное и оперативное подразделения и отвечал за все вопросы, связанные с хранением и отпуском ценностей из золотого и алмазного запасов страны.
В этот отдел и попала служебная записка из Таллина. Руководство НКВД хотело получить от экспертов «золотого» подразделения заключение относительно того, насколько можно доверять «фантазиям» некоего Пуррока о будто бы зарытых в Сибири сокровищах.
Эксперты затребовали чекистские архивы из Сибири, изучили показания эстонца и пришли к выводу, что речь действительно может идти о золоте из государственного запаса Российской империи.
Эти выводы были доложены на самый верх — зам-наркома внутренних дел, комиссару госбезопасности III ранга Кобулову. Ознакомившись с ними, он наложил резолюцию: «Вызовите Пуррока в Москву вместе с оперативным работником. Направьте на место поиска золота совместно с начальником УНКВД. Результаты доложите 4.6.41 г. Кобулов».
6 июня на этом листе появилась приписка почерком помельче:
«Тов. Борщеву. Прошу Вас организовать реализацию тов. Кобулова.
7 июня еще одна:
«Тов. Корниенко. Поручите тов. Шестакову заняться этим вопросом. Заготовьте запрос о Пурроке. Проследите за прибытием. Встретьте его и доложите мне.
В тот же день аккуратненько в уголке: «Шестакову. Исполнить. Корниенко».
Приехавшего в сопровождении оперативника Пуррока поселили в закрытой чекистской гостинице «Селект». А уже на следующий день, 9 июня 1941 г., вместе с двумя сотрудниками оперативно-чекистского отделения 5 спецотдела Кузьминым и Митрофановым он выехал поездом Москва — Иркутск в Сибирь. Позднее столь скоропалительная отправка секретной чекистской экспедиции за «золотом Колчака» дала бывшему начальнику этого отдела генерал-майору госбезопасности Владимиру Владимирову основания утверждать, что к ее организации отнеслись непростительно легкомысленно. Решили, что всего-то нужно добраться до места, которое укажет Пуррок, да выкопать золото. Поэтому в поездку отправились налегке, взяв лишь охрану из подразделения, за которым был закреплен эстонец.
В действительности все оказалось намного сложнее. Это видно из дневника, который начиная с 14 июня вел Кузьмин и где подробнейшим образом описывал все происходящее. Перепечатанный, он занимает ни много ни мало 30 машинописных страниц. Вот некоторые выдержки из него:
«14.6.41 г. В поезде в разговоре Пуррок уточнил, по каким путям отступала армия Колчака… В разговоре со мной он очень часто говорил о плохом состоянии здоровья, что ему нужно серьезно лечиться. Я такие разговоры всегда сводил к тому, что все зависит от него, если будет обнаружено то, за чем мы едем, то он не только будет обеспечен лечением, но и вообще вознагражден. Пуррок после таких разговоров оставался очень доволен, так как видно по всему, что его интересует в первую очередь вознаграждение.