– Эту квартиру мы продали на доживание. Нам платят каждый месяц ренту, но после того как нас не станет, квартира перейдет новому владельцу. Он, правда, не собирается здесь жить, квартиру покупает для своей дочери, которая мечтает поселиться в Париже.
Забегая вперед, скажу, что судьба распорядилась по-своему. Екатерина Борисовна ушла из жизни в 2014 году в возрасте 101 года, умудрившись пережить не только покупателя квартиры, который заключил с ней договор ренты, но и его дочь, мечтавшую жить в Париже. Так что квартира досталась уже внукам ее нового владельца. Все-таки договор ренты – прекрасный стимул жить долго. У вас появляются лишние деньги на лекарства, врачей, отдых, питание… Живи и радуйся жизни!
В дом к Серебряковым мечтали попасть все искусствоведы из России, которым довелось оказаться в Париже. Ни в одном городе мира нельзя было увидеть одновременно такого количества работ художницы. При этом не могу сказать, что Зинаида Серебрякова была очень популярна тогда. Во Франции она котировалась больше как светская художница, но не как художница авангарда. Париж любит все новенькое, предпочитая работы Юрия Анненкова красивым лицам и обнаженным фигурам Серебряковой. В Париже 1920-х годов популярны были Тамара Лемпицка, Эрте, Сергей Чехонин, Сергей Иванов, Александр Яковлев, Борис Пастухов – выбор художников-эмигрантов был огромен. Зинаида Евгеньевна была слишком архаична для французов и близка к эстетике Серебряного века, тогда как Париж жил стилем ар-деко, а затем абстрактным искусством, не фигуративным. Она в эти рамки не вписывалась, однако имела множество заказов от частных лиц, писала в основном портреты детей и буржуазных дам. Больше всех Зинаиду Серебрякову поддерживала дочь богатого аргентинского землевладельца Росарио Джулия Шиффнер де Лареха, которая вторым браком вышла замуж за графа Сергея Зубова. Супруги Зубовы собирали коллекцию русского искусства, владели роскошным дворцом в Буэнос-Айресе и особняком в Женеве, где сегодня находится Музей графини Зубовой. Особенно Росарио Джулия благоволила Константину Сомову и Зинаиде Серебряковой, чьи картины она скупала и у которой заказывала бесчисленные портреты. На моей памяти в Париже выставка Зинаиды Серебряковой проходила один-единственный раз в помещении советского посольства в Париже. Выставка была очень красивой, а в ее организации принимала участие Евгения Флавицкая, правнучка знаменитого русского художника.
Я не могу сказать, что мои отношения с Екатериной Борисовной и Александром Борисовичем стали дружескими, но это было очень хорошее знакомство. Время от времени я звонил им, писал письма, они мне любезно отвечали поздравительными открытками, приглашали в гости. Когда в 1990-е годы я стал много гастролировать с лекциями по России, часто в музеях покупал открытки с репродукциями картин Зинаиды Серебряковой и с большой радостью отправлял их ее детям. Я также всегда им присылал рождественские поздравления, которые одно время печатал в Шотландии или в Гонконге, рассылая свои рисунки по всему миру. Серебряковы, получая их, говорили мне:
– Это и есть современное искусство?
По дороге к Серебряковым я покупал непременно английский кекс, с которым мы пили чай из небольших чашек лиможского фарфора с золотым кантиком, рассматривая альбомы с работами Зинаиды Евгеньевны. Однажды я пришел к ним со своей прекрасной мамой. Катя рассказывала нам:
– Зинаида Евгеньевна просыпалась с карандашом в руке и засыпала с ним. Она всегда рисовала, это было сутью ее жизни. Смыслом всего!
Я рассказал Серебряковым о своем желании создать выставку мод русской эмиграции, и Шура сказал, что у него сохранилась сумочка Зинаиды для меня. А я постеснялся сразу забрать ее для своей коллекции… Бессмысленно жалеть, что у меня ее нет.
Однажды сама Екатерина Борисовна побывала у меня в гостях. Она пришла не одна, а с приятельницей Ириной Леонидовной, дочерью художника Леонида Романовича Сологуба. Обе с интересом рассматривали мой домашний музей и собрание миниатюр, акварелей, портретов. Нашим гостем был и знаменитый литовский дизайнер Йозас Стяткявичус. Я тогда уже жил в новой квартире, в 15-м квартале, на бульваре Лефебвр, возле Версальских ворот. Оценив мой красивый старинный интерьер, Екатерина Серебрякова сказала:
– По-моему, вы заслужили акварель от меня. Я бы с удовольствием написала вашу квартирку.
Но у меня тогда не было свободных денег, чтобы заплатить ей за работу. А за копейки, я понимал, она писать мой интерьер не станет.
Именно Серебряковы ввели меня в мир, куда я без их участия ни за что бы не попал. Узнав о том, что я совсем недавно приехал из Москвы и еще не успел обзавестись знакомствами, они дали мне номер телефона Ростислава Добужинского, сына скончавшегося в 1958 году (в год моего рождения) Мстислава Валерьяновича, и номер телефона Дмитрия Бушена, последнего из живых в то время художников «Мира искусства».