– Я порвала их собственными руками после большевистского переворота!
Но вернемся в Париж к ее брату. Количество книг, которые хранились в его квартире на авеню Жан-Мулен, было фантастическим – тысячи томов. Каждая аккуратно завернута в прозрачную кальку. Обратив внимание на мой восхищенный взгляд, скользящий по книжным полкам, Дмитрий Дмитриевич повторял:
– Я вам подарю… Я вам подарю…
Ничего никогда не подарил, кроме одного эскиза к «Евгению Онегину», которого оформлял в оперном театре Амстердама, и двух рисунков костюмов к «Жар-птице» Лифаря в Лиссабоне.
Еще несколько рисунков и эскизов мне удалось приобрести только после кончины Дмитрия Дмитриевича, когда на аукционе было выставлено множество его работ, эскизов костюмов, моделей платьев от-кутюр. А парижский портной Бернар Шуази, друг дома Бушена и Эрнста, помог мне отыскать несколько прекрасных эскизов Бушена для парижских домов моды. Они опубликованы в последнем цветном двухтомнике «Красота в изгнании».
Дмитрий Бушен много рассказывал о Грете Гарбо, с которой был дружен.
По словам Бушена, актриса была очень скромна, стеснялась своей популярности, часто носила широкополые шляпы, одевалась в синее, коричневое и розовое и в ресторанах пряталась от поклонников за последним угловым столиком, лицом к стене. Я лично сидел на кушетке, которую любила Грета Гарбо. В коллекции Гарбо было несколько живописных работ Бушена.
Он говорил о своей дружбе с Константином Сомовым и рекомендовал мне встретиться с его наследником Борисом Снежковским, чего по молодости лет я не сделал. Он был также знаком с княжной Натали Палей, в ту пору женой Люсьена Лелонга, для которого Дмитрий Дмитриевич рисовал много моделей. Но самая плотная коллаборация случилась у него с Домом моды «Nina Ricci», для которого он создавал не только платья, но и эскизы флаконов для духов – двух целующихся голубков на флаконе «L'Air du temps» видели все.
Дмитрий Бушен был очень дружен с Сержем Лифарём, тот заказывал у художника оформления начиная с 1947 года и для Гранд-Опера, и для «Жар-птицы» 1969 года в Лиссабоне. Один из костюмов – пачка по эскизам Бушена – находилась в личной коллекции Сержа Лифаря, ее продали на аукционе, и теперь она обрела новый дом в моем Фонде. Большинство ж прекрасных костюмов по эскизам Бушена для Гранд-Опера теперь хранятся в городе Мулен во Франции, в Национальном музее театральных костюмов, расположенном в бывших казармах, куда раньше любила наведываться молоденькая Шанель.
Наверное, самой удивительной была для меня его дружба с легендарной Валентиной Николаевной Саниной, музой Александра Вертинского, киевлянкой, ставшей модным нью-йоркским модельером, – ее биографию я очень подробно привожу в своей книге «Красота в изгнании». Бушен писал ее портреты, дружил с ее мужем импресарио Джорджем Шлее, с которым вместе учился в петербургской гимназии.
Бушен был также очень дружен с одной из фрейлин Зимнего дворца, княгиней Оболенской-Нелединской-Мелецкой, вел с ней большую переписку. Забавно рассказывал о том, что вдовствующая императрица Мария Федоровна не могла запомнить и выговорить ее фамилию и называла «Оболенская-немедленно-немецкая». Вся переписка этой фрейлины с Бушеном хранится в архиве Голландского института в Париже.
Дмитрий Бушен обожал Венецию, много писал и рисовал ее. В моей квартире в Анталии висит большой масляный пейзаж «Ля доганы в Венеции», купленная мною у известного парижского коллекционера Жана-Луи Водуйе. Несколько записных книжек Бушена с видами этого потрясающего города хранятся в моем Фонде.
Я бывал у него довольно часто, однажды даже взял интервью для фильма «Русский балет без России», который снимало ленинградское телевидение с Эрленой Каракоз. Запись этой ленты у меня осталась на видеокассете VHS. Кроме Дмитрия Дмитриевича в съемках принимали участие балерины Нина Тихонова, внебрачная дочь Максима Горького, и Ольга Морозова, супруга полковника де Базиля.
После смерти ослепшего к концу жизни Сергея Эрнста Дмитрий Бушен был очень одинок и оставил все своему приемному сыну Паскалю, который полученное художественное наследие продал на аукционе.
В конце своих дней Бушен плохо слышал, но очень хорошо читал и блестяще помнил балет Серебряного века – Нижинского, Карсавину, Павлову. Он сделал все, чтобы привить и мне этот интерес, продлить ему жизнь и передать последующим поколениям. Он покинул этот бренный мир 12 февраля 1993 года в собственной квартире в Париже в физических муках и морально расстроенный, но память о его прекрасной душе и искусстве всегда со мной.