Появилось множество подделок, однако о том, как определить безошибочно оригинал, мне рассказывал сам Эрте. Все его подлинные эскизы обязательно на обороте имеют штамп с надписью по-французски «Со стола Эрте». Если такого штампа нет, будьте уверены, что этот рисунок – копия его ассистентов. Дело в том, что Роман Петрович работал в эпоху, когда не было ксерокса, а театральные мастерские требовали копии эскизов для работы. Портные, обувщики, шляпницы – всем нужно по экземпляру. Поэтому ассистенты через стекло и лампу на просвет просто перерисовывали эскизы.
Я не купил ни одного листа без штампа «Со стола Эрте». Это было довольно дорого. Но ведь для того мы и работаем. И если кого-то любим – надо покупать. Нравится вам Любовь Орлова – купите автограф. Любите Эрте – купите рисунок. Очень часто обеспеченные дамы мне говорят: «Так недорого продавался Айвазовский, а я не купила, хоть возможность и была. Теперь жалею». Вот чтобы не жалеть – покупайте. Конечно, при наличии возможности. Художникам нужны вы как коллекционер, а вам нужно это искусство. Это не только удовольствие, это их энергия. Вы чувствуете близость.
Первый спектакль
Моей мечтой была работа во французском театре. Я выходец из театральной семьи и получил профессиональное образование в Школе-студии МХАТ. Но выйти на профессионалов в театральном Париже не так просто.
Катрин Бодимон, родная сестра моей супруги Анны, крутила роман с театральным режиссером Жаном-Пьером Дуньяком, учеником Григория Хмары и Тани Балашовой. Но именно в тот 1982 год Дуньяк был без работы, а «женуля» моя совсем не хотела способствовать моей театральной карьере.
В Париже у меня было несколько подруг, с которыми я познакомился еще в Москве, где они проходили стажировку по русскому языку. Возвращаясь во Францию, каждая из них оставляла мне свой телефон со словами: «Приедешь в Париж – звони, я тебе помогу». Если честно, из них не смог помочь практически никто, но было бы неправдой сказать, что они не делали попыток. Одна из них, дочь офицера Национальной жандармерии, сказала:
– Папа мне не велел общаться с тобой, ты иностранец, пока еще не французский гражданин, поэтому я с тобой могу гулять только вокруг казармы.
И мы гуляли вокруг казармы. Еще одна, милейшая Лор Дюбурдье, жившая в родительском особняке в Медоне, приняла меня радушно и помогла сделать самое главное – CV, или Curriculum Vitae, что в переводе с латыни означает «биография» (сейчас бы сказали – резюме). В ней я перечислил всю свою творческую работу в Москве, а ее было немало. Эта биография сильно помогла мне при поиске работы.
Другая – Изабель Дешан, дочь французского посла на Коморских островах, сказала:
– Я тебя так люблю, что я тебе помогу. У меня есть знакомое кафе на Монпарнасе, где требуется бармен, и я тебя туда устрою.
Я подумал: ну разве это хорошо – быть барменом?
– Тебе деньги будут платить, еще и блинов наешься!
Блинную, куда меня решила устроить Изабель, держал бакинец. Увидев меня, он обрадовался:
– Я тебя хорошо знаю, ты же «Будильник» вел. Беру тебя на работу!
(Детскую передачу «Будильник» я вел на Первом канале вместе с актрисой Надеждой Румянцевой в начале 1970-х годов.)
Мне надо было мыть бокалы и жарить блины. Первый блин, конечно, получился комом, второй подгорел, а третий можно было смело подавать посетителям.
Блинная располагалась в Пассаже, у входа в кинотеатр, и люди в ожидании сеанса или по окончании его заходили к нам перекусить, выпить кока-колы, лимонада и редко – винца. Отдельной категорией посетителей были работавшие на бульварах проститутки. Одна из них мне особенно запомнилась. Миниатюрная, как мне казалось, не выше 150 сантиметров, длинноволосая блондинка лет сорока, с выдающейся грудью и огромной связкой ключей в руках.
Обслужив очередного клиента, моя новая знакомая заглянула в блинную, чтобы пропустить стаканчик красного вина.
– Откуда ты приехал? – поинтересовалась она.
– Из Советского Союза.
При упоминании Советского Союза на лице этой дамы отразилась гримаса сострадания.
– Хочешь, я тебя обслужу в полцены?
Мое жалованье в блинной составляло 20 франков в день. Что можно было купить на эти деньги? Ничего. Максимум – один раз скромно пообедать. К тому же человек, которого я временно заменял, вскоре вернулся на свое рабочее место, и мне пришлось из блинной уйти. Не могу сказать, что очень горевал по этому поводу, ведь в это самое время моя приятельница Аньес Мори, также проходившая стажировку в МГУ, сказала: