Привратница повела их мимо церкви и небольшого домика, в котором раньше жила мать Хиллари. Теперь бывшие личные покои настоятельницы служили еще одним домом для гостей. Мириэл и Роберта подвели к новому зданию в восточной части монастыря. Вход в него был красиво облицован шашечным узором, из трубы вился дым, крыша была выстлана кровельной черепицей.
Мириэл вспомнила монастырскую спальню. Может, там тоже стало уютнее? Или по-прежнему гуляют сквозняки, а темными зимними ночами сыро и холодно, как в могиле? И где намеревается поселить ее Роберт? В обустроенном гостевом доме или в ледяной темной келье?
Монахиня попросила их подождать под сводом арки, а сама прошла к двери в правом крыле и постучала. Потом она вошла, и до них донеслись тихие голоса.
– Ты не сможешь меня здесь удержать, – заявила Мириэл, сердито глядя на ладонь Роберта, по-прежнему властно, словно клещами, сжимавшего ее руку.
– Я – нет, – с улыбкой согласился он. – Об этом позаботятся монахини.
Мириэл встревожилась. Уж больно он самоуверен. Будто знает нечто такое, что ей неведомо.
– Мать настоятельница готова вас принять, – сказала привратница, выходя из комнаты и оставляя дверь открытой для Мириэл и Роберта. Она коротко кивнула, улыбнулась и, сложив перед собой ладони, засеменила в направлении ворот.
Роберт свободной рукой пригладил бороду и потащил Мириэл в личные покои настоятельницы.
Само помещение она видела впервые, но старый колченогий стол и серебряный подсвечник в виде дерева были ей хорошо знакомы. Как и красивое распятие из оливковой древесины на стене и резной сундук для хранения одежды. Но на столе не урчал, свернувшись клубочком, дымчато-серый кот, и встретила их не худенькая хрупкая женщина с ясными голубыми глазами. Женщина, поднявшая голову при их появлении, была широка, как бочка, и ее круглое расплывшееся лицо по цвету и форме напоминало большую головку сыра. А вместо кота на темной поверхности стола лежал гладкий ивовый прут.
– Сестра Юфимия! – в ужасе взвизгнула Мириэл.
– Мать Юфимия, – поправила ее монахиня, растянув тонкие губы в откровенно злобной улыбке. – С возвращением в обитель Святой Екатерины… дочь моя.
Глава 34
Это твой сын, – сказала Эдисон Вудкок. С непринужденностью опытной матери она вынула маленького Николаса из колыбели и передала его отцу.
Николас смотрел на младенца, изумляясь, какой он легкий. Как ни странно, крохотное тельце источало ощутимое тепло. Маленькие, как у котенка, синие глазки смотрели прямо на него. Они еще не приобрели свой постоянный цвет, но разрезом и формой напоминали его собственные глаза. Линии носа были прямые и тонкие, как у Магдалены; волосики уже сейчас имели абрикосово-золотистый оттенок.
– Здоровый малыш, – добавила Элисон, стремясь словами несколько смягчить напряженное волнение.
Николас утопил в своей ладони одну крошечную ручонку и проглотил комок в горле. Никогда еще не чувствовал он так глубоко и остро любовь и боль, радость и горе.
– А его мать умерла, – произнес он надтреснутым голосом.
– Да. – Элисон положила руку ему на плечо. – Но не из-за родов, она хорошо их перенесла. А потом у нее начался жар, и мы не смогли ее спасти. – Она прерывисто вздохнула. – Она очень обрадовалась, когда узнала, что ты жив и у ребенка есть отец. Я… – Слезы сдавили Элисон горло. Она отвернулась и зашагала по комнате, пытаясь успокоиться.
Николас сел и, держа головку сына на сгибе локтя, положил его на колени. Когда неф «Сент-Фуа» вышел в открытое море и взял курс на Англию, Стивен Трейб, обрабатывая его рану, длинную, но неглубокую, поведал ему о смерти Магдалены. Изложил только факты. Сказал, что Магдалена умерла, но ребенок жив и здоров. Хоть на этом спасибо, с горечью думал Николас.
Трейб также сообщил, что убийц к нему подослал Роберт Уиллоби.
– Если хочешь убрать его, это можно устроить, – предложил Трейб, когда наложил на рану повязку и отошел от него.
Николас с отвращением отказался. Злом зло не исправишь. Он, конечно, не святой, но марать в крови руки, которые держат его сына, не станет.
Трейб в ответ лишь молча пожал плечами, но было ясно, что Николаса он считает глупцом. По крайней мере, он у Трейба не в долгу, и тот ему тоже ничего не должен. За совершенное в прошлом злодеяние Трейб расплатился, придя к нему на помощь на пристани в порту Святого Петра. Душа его отца, если и не утешилась, спит, во всяком случае, спокойнее. Что касается его собственной… Николас вздохнул и поудобнее взял малыша. Кто бы мог подумать, что несколько мгновений удовольствия будут иметь столь далеко идущие последствия. Магдалена, Мириэл. Упаси бог, чтобы его сын повторил ошибки отца.
Элисон повернулась к нему. Глаза у нее были красные, но она уже овладела собой.
– Хочешь сходить на ее могилу? – спросила она. Николас кивнул:
– Не знаю, услышит ли она меня, но я хотел бы сказать ей еще раз, что любил ее, а не просто жил с ней, потому что она заменила мне женщину, которой я не мог обладать.
Когда они вернулись из церкви, кормилица сидела у очага и кормила грудью младенца. Мартин тоже был дома и ждал их. Николас пожал руку своему первому помощнику, но потом, не совладав с волнением, крепко обнял его.
– Рад видеть тебя живым и здоровым, – грубовато произнес Мартин. Его глаза увлажнились.
– Я и сам с трудом в это верю. – Николас отступил на шаг. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя за помощь. Я у тебя в вечном долгу.
– Ничего ты мне не должен. Для меня ты сделал бы то же самое. – Мартин прокашлялся и обеими руками пригладил волосы, приводя в порядок мысли и чувства. – Мне очень жаль, что Магдалена умерла. Мы пытались ее спасти, но болезнь оказалась сильнее.
Николас угрюмо кивнул:
– Я знаю, ты сделал для нее все, что мог. – Он бросил взгляд на младенца. Тот продолжал с наслаждением сосать грудь. – И для сына тоже.
В комнату вошла служанка с бутылью горячего вина и блюдом оладий, смазанных сливочным маслом. Рядом с ней семенил, то и дело подпрыгивая в тщетной попытке добраться до блюда, черно-белый песик с огромными навостренными ушами и большим пушистым хвостом.
Николас глянул один раз, второй.
– Элфвен, Уилл? – удивленно воскликнул он.
Песик, услышав, что его окликают, оставил попытки добраться до оладий и, радостно виляя хвостом, с лаем кинулся к Николасу.
– Я как раз собирался поговорить с тобой, хотя обстоятельства к тому и не располагали, – сказал Мартин и невольно заулыбался, видя, как Николас безуспешно защищается от наскоков восторженного Уилла. – Трейбу, когда он отправлялся за тобой, было известно, что тебя приказал убить Роберт Уиллоби, но всех подробностей он не знал. Их нам позже поведала Элфвен. – Он поманил служанку. – Иди сюда, расскажи господину Николасу все, что ты сообщила мне.
Девушка убрала бутыль и оладьи подальше от Уилла, затем отерла ладони о платье и подошла к мужчинам. Невысокая, с большими темными глазами под широким лбом, она больше была похожа на девушку-подростка, чем на молодую женщину.
– Когда госпожа Мириэл узнала о злодеяниях господина Роберта, она ушла от него, – стала рассказывать Элфвен. – Но ей нужно было вернуться в Линкольн за деньгами для выкупа, которые она обещала господину Мартину.
Николас заморгал:
– Она собиралась выкупить меня?
– Сказала, что даст четыреста марок, – ровным голосом подтвердил Мартин. – Я не мог поверить, что она в состоянии достать такую сумму.
Николас пожевал губу и кивнул:
– В состоянии, ты уж мне поверь. Она могла бы заплатить выкуп даже за короля.
Мартин вопросительно вскинул брови, но Николас, не вдаваясь в объяснения, вновь сосредоточил внимание на Элфвен.
– Что же произошло?
– Господин Роберт настиг ее на барже у причала, когда она уже собиралась отплывать. Он взял с собой стражников из гарнизона замка. Людей господина Мартина арестовали и бросили в тюрьму на всю ночь, а мою госпожу связали, словно рабыню, и привели домой. – Элфвен замолчала, ломая руки.