Один липовый паспорт, второй, третий…
Сколько ещё у этой женщины фальшивых личностей и есть ли среди них реальная?
— Одна сплошная ложь, — покачал головой Крейг, швыряя стопку поддельных документов обратно Холли. — И тогда, и теперь. Хоть что-то в тебе есть настоящего?
Сгорбленная худая спина оцепенела. Кажется, замечание её задело.
— Что-то да есть, — сухо отозвалась она. — Мы идём куда-нибудь или нет?
— Куда? Уже всё закрыто. Ждём до завтра.
Паркер бросила задумчивый взгляд в кокетливо прикрытое римской шторой окно, за которым и правда быстро темнело.
— Тогда, может, просто пройдёмся?
— Иди.
— И ты не составишь мне компанию?
— Зачем?
— А вдруг меня украдут?
Дилан насмешливо хмыкнул.
— Найдешь таких идиотов, зови. Хочу лично на них посмотреть.
Холли недобро прищурилась.
— То есть, не пойдёшь?
— Нет. Уж как-нибудь без меня.
— Что ж, ладно!
Дверь с излишней громкостью захлопнулась, оставляя Крейга одного. Эх, а ведь на самом деле идея прогуляться на сон грядущий звучала не так уж и плохо. Ночной Рим, когда ещё представится возможность?
Однако всё же не стоило рисковать. Они и без того снова делят кровать этой ночью, предварительные романтические прогулки перед этим им точно ни к чему. Ничем хорошим это точно не закончится, вот и нечего искушать судьбу.
***
Контрастный душ имел прямо-таки целебные свойства. Дилан уснул мгновенно, да так крепко, что не слышал, во сколько вернулась Паркер. А наутро компания из трёх человек двинулась по оживлённым улицам в сторону собора, по пути тормознув возле местного ларька.
Свежий воздух и сбивающий с ног аромат, доносящийся из кофеен, дразнил рецепторы и теперь они гордо шествовали к цели, на ходу уплетая чириолы[1] и запивая их холодным кофейным коктейлем с апельсиновым топингом.
Латеранская базилика встречала прохожих грандиозным восточным фасадом. Балюстраду венчали огромные статуи, а фигуры апостолов гордо вздымались к безоблачному небу.
— Святейшая Латеранская церковь, всех церквей города и мира мать и глава, — перевёл надпись Крейг, покоящуюся над входом в собор.
— Испанский, итальянский… сколько языков ты знаешь? — полюбопытствовала Холли.
— Они несильно различаются. Много общего.
В главный неф базилики компания прошла через один из пяти входов, возле которого была установлена статуя императора Константина I. И Дилан, в силу своей профдеформации, конечно же, не мог удержаться от краткого экскурса:
— Когда-то на этом месте стоял дворец знатной семьи Латеранов, однако император Константин распорядился подарить его римскому епископу. Долгое время оно было резиденцией пап, но в четырнадцатых веках дворец горел дважды и со временем пришёл в упадок. Его было решено снести и тогда уже возвели то, что мы видим.
— Э-э-э… ага, — в унисон поддакнули Саймон и Паркер. Разумеется, ничего этого они не знали.
Компания двинулась по мозаичному полу, рассматривая массивные золотые своды и белоснежные декорированные колонны, величественно контрастирующие с располагающимися вдоль стен мраморными статуями Святых и Пророков.
— Алтарная часть обращена на запад. Это характерно для раннехристианских церквей, — продолжал Дилан, у которого учительские интонации вырывались непроизвольно. — Говорят, в его серебряных реликвариях хранятся головы апостолов Петра и Павла.
— Ага… — снова в унисон, но уже тише, вторили компаньоны.
Ознакомительная экскурсия их заботила мало. Саймона, например, куда больше смущала многолюдность. Как можно тайком шнырять и что-то вынюхивать, если они у всех на виду?
Крейг на это мог ответить лишь — предельно осторожно. Ему лично посторонние нисколько не мешали осматриваться, изучая резьбу на стенах и роспись на потолке. Остальные же послушно семенили за ним, чувствуя свою полную несостоятельность.