Чужая ошибка, нелепая случайность и всё…
Крейг толком не запомнил сами похороны, всё прошло в лютой прострации. Мельтешащие люди, без конца подходящие к нему, чтобы высказать соболезнования, подготовка, бумажные формальности, суета… Родительский дом, который теперь, видимо, придётся продавать.
Переезжать обратно на окраину не хотелось. Да и место, в котором прошло его счастливое детство, было уже не в радость. У Дилана уже пару раз возникала шальная мысль покинуть Лондон. Навсегда. Этот город становился слишком душным и тесным.
Свежие цветы, принесённые им самим, и несколько ещё не завядших букетов от близких друзей покойных смотрелись так чужеродно и чудно…
Он смотрел на них, но не замечал.
Вообще мало что замечал.
— Мне жаль, — раздался позади женский голос.
Холли стояла от него всего в нескольких шагах: одетая в тёмное приталенное платье и накинутый сверху вязаный кардиган. В руках букет гербер.
Почти не изменилась за те пару лет, что они не виделись. Только что ещё больше похорошела.
И повзрослела.
Удивления от её появления не было лишь потому, что у Дилана сейчас просто не осталось сил удивляться. А за время разлуки угасло и желание снова встречаться.
Первые месяцы после её исчезновения он, конечно, ещё лелеял надежду, что эта неуловимая птичка вот-вот откроет дверь и влетит в квартиру, однако в какой-то момент стало очевидно, что ждать бессмысленно.
И тогда Дилан съехал оттуда.
Почти параллельно с этим в новостных лентах начались первые упоминания об «Алой розе». Он сразу узнал знакомый почерк и с тех пор следил о похождениях бывшей невесты по сводкам из новостей.
А теперь вот она объявилась сама. Именно сейчас. Стоит в нерешительности, стискивает герберы и то и дело смахивает лезущую от ветра на глаза чёлку.
— Вы так и не познакомились, — зачем-то сказал Крейг.
— Да, — кивнули грустно в ответ. Видимо, посчитав его слова невербальным разрешением, Холли медленно подошла к могиле, положив цветы к остальным. После чего так же медленно отошла. — Как ты?
— Знаешь, они ведь до последнего верили, что у нас может сложиться… — словно не слыша её, продолжал Дилан. — А я даже не мог им рассказать, кто ты на самом деле. Если бы они знали…
— Теперь знают, — Паркер хотела ободряюще коснуться его, но Крейг попятился. — Дилан…
— Что ты здесь делаешь? Зачем… Хотя нет, неважно. Лучше сделай то, что так блестяще умеешь — исчезни снова, ладно? Прямо сейчас.
Резко развернувшись, он быстрым шагом направился к тропе, ведущей к выходу с кладбища. Внутри начинало клокотать, а кулаки непроизвольно сжимались. Пришлось засунуть руки в карманы, чтобы не разнести ближайшую скамью. И ничего, что скамья была каменная, а разнёс бы он себе только кости. В запале об этом не думаешь.
Холли с трудом догнала его, утопая каблуками в земле.
— Дилан, постой! Остановись… — вцепившись ему в руку, остановила она его. — Я знаю, ты злишься и, наверное, даже ненавидишь меня, но… мне пришлось уйти. У меня не было другого выхода.
— Чушь. Выбор есть всегда.
— Не в моем случае.
— И что же помешало? Если у тебя были проблемы, мы вместе бы их решили. Так делают те, кто строит отношения, если ты забыла. Сбежали бы вместе, в конце концов.
— Я не хотела впутывать тебя. Ты этого не заслуживаешь.
— А может, я сам решу, чего заслуживаю? — презрительно бросил Крейг. — Брось. Тебя же никогда не заботило ничего, кроме самой себя. Могу поспорить, в твою голову даже не пришла такая мысль: посвятить кого-то в свои планы. Ведь гораздо удобнее тихо сбежать. Не попрощавшись… А ты меня вообще любила?
Это угнетало его сильнее прочего, даже больше самого расставания. Как можно любить человека и вот так исчезнуть? Что за веский повод должен быть, чтобы просто взять и бросить всё?