Висконти с Цербером и пятью дополнительными вооружёнными наёмниками расположились в передней части гидроавиалайнера, тем самым дозволяя пленникам немного свободного пространства.
Право, а куда им деваться? Не спрыгнут же они прямиком с летящего самолёта без парашютов?
— Значит, у тебя есть дочь, — это были первые слова Дилана с момента, как он ступил на борт.
Паркер, прожигающая Цербера взглядом, отчего напрочь даже позабыла о своей аэрофобии, не шелохнулась. Была слишком поглощена размышлениями.
Рюкзак и всё его содержимое остались в шато. Всё, кроме отобранного телефона и наушника-передатчика, который она предусмотрительно спрятала в лифчике перед своей поимкой.
Смартфон же теперь хранился где-то в одном из многочисленных карманов военных брюк Цербера. Или в жилетке, нашпигованной патронами. Эх, знать бы точно, куда он его засунул…
Она ведь действительно блефовала, когда заявила, что компромат уже у её начальства. Ни черта. Все фото хранились в закодированной галерее, и чтобы отправить их, ей было просто необходимо добраться до гаджета.
— Холли! — нетерпеливо пнули её, вынуждая перестать сверлить взглядом лысый затылок.
— А? Что?
— У тебя есть дочь.
— У нас есть дочь.
— Точно у нас?
Иронии Паркер не оценила.
— Вспомни ночь после кражи бриллианта, и сомнения отпадут.
О, да. Дилан помнил ту ночь.
— И рассказать мне об этом ты, конечно, не собиралась?
Та, вновь уставившись на Цербера, неопределённо пожала плечами. Что вывело из себя Крейга окончательно.
— Женщина, да что с тобой не так? — взорвался он, хорошенько тряхнув её словно куклу. — Как можно хотя бы просто предположить мысль, что я не имею права знать о том, что где-то растёт мой ребёнок?
— По той же причине, по которой исчезла в своё время сама. Не могла рассказать. Мне запретили.
— Запретили? Что значит, запретили? Кто?
Ответ был дан не сразу. Неохотный, зато честный.
— Те, на кого я работаю. Думаешь, им нравилось, что я тогда связалась с тобой? — горько усмехнулась Холли. — Завербовав и натаскав, своих марионеток они уже не отпускают, а тут я пришла к ним и заявила, что хочу выйти из игры. Прикинь, как они психанули? Обстроили всё так, что мне пришлось спешно покинуть Лондон. Бросить тебя. Чтобы ты не оказался под ударом за связь со мной. А я… слишком поздно это поняла.
Крейг слушал, едва ли не затаив дыхание. Впервые с ним делились хоть какими-то подробностями той стороны своей жизни, о которой никто ничего не знал.
— Я думал, ты сама по себе… — не зная, что ещё ответить, признался Дилан и по одному только виду собеседницы понял, что сморозил полную чушь.
— Половина афер не смогла бы состояться без посторонней помощи. Я не принижаю своих заслуг, но всё же помощь в таких делах всегда не лишняя.
— И это им нужны сокровища, а не тебе, да?
Паркер растерянно закусила губу.
— Я не солгала, когда говорила, что хочу уйти в отставку. Это дело должно стать последним. Они дали слово, что отпустят меня.
— И им можно верить?
— Нет, но другого выхода всё равно нет.
Дилан с тоской разглядывал Холли. Слишком сложно. Всё это слишком сложно. Впрочем, он прекрасно понимал, на что шёл, когда решил связаться с ней. Но ребёнок… дочь…
— Как её зовут?
— Микаэла.
— И она не знает обо мне, да?
Ответ его удивил.
— Знает.
— Знает?
— Любит рассматривать твои фотографии, — на губах Паркер мелькнула улыбка. — Она умница и понимает, что пока я не могу вас познакомить. Но очень хочет тебя увидеть.
Перебор. Вот теперь точно перебор.
— Бред какой-то, всё это. Полный бред, — устало потёр занывшую переносицу Дилан. — И что, за столько лет нельзя было дать хоть какой-то знак? Ну не знаю… написать сообщение? Позвонить? Отправить письмо? — тон постепенно повышался и под конец уже готов был сорваться на крик. — Упомянуть, в конце концов, в разговоре: мол, здрасти-приехали, а ты знаешь, что у тебя есть дочурка?