Тропинка тонкой паутинкой прихотливо вилась вдоль гор, около скал и громадных пихт. От перемены направления солнце как будто ходило кругом Бушуева и заглядывало на него то слева, то справа. Дорога становилась все круче и уже. Не было заметно никаких следов заботы об этом пути. Человеческая рука как будто не касалась его. Ущелья, вдоль которых приходилось проезжать, стали шире. Дальше отошла противоположная сторона, а дно ущелий словно опустилось вниз. Там, внизу, паслись стада, и овцы
казались маленькими беленькими пятнышками.
В одной ложбине иезид остановил лошадей и предложил дать им отдохнуть.
— Зачем? — с неудовольствием спросил Бушуев, которому хотелось скорее добраться до таинственного места.
— Дальше дорога будет очень тяжелой, — ответил иезид и стал отпускать подпруги.
Бушуев хотел было протестовать, но потом раздумал и коротко спросил:
— Ты часто ездишь туда?
— Да, я знаю эту дорогу, — уклончиво ответил курд.
Бушуев неохотно слез с лошади. Утомленный тяжелой ездой, он решил отдохнуть и опустился на землю, но иезид испуганно подбежал к нему, с силой дернул за руку и отрывисто проговорил:
— Нельзя!
— Что за чепуха? — рассердился Бушуев: — Почему нельзя?
Иезид молча толкнул ногой камень, который Бушуев наметил в изголовье. Из-под него во все стороны побежали темно-желтые скорпионы. Они несли над своими спинами смертоносные хвосты, как будто боялись испачкать их о землю.
— Они скоро начнут чернеть, и тогда укусы их будут смертельными, — тихо проговорил иезид, наблюдая разбегающихся скорпионов.
Бушуев знал, чем угрожает укус этого небольшого насекомого, и питал к скорпионам паническое отвращение. Он отскочил в сторону, и молча смотрел на их бегство. Когда один из них направился к нему, то он схватил камень и собрался размозжить ядовитое насекомое. Но курд вырвал у него камень и снова проговорил:
— Нельзя.
Бушуев разозлился.
— Опять нельзя?.. Да почему же, наконец?
— Их много здесь, — ответил иезид: — Если ты убьешь одного, другие отомстят нам.
Бушуев перебрал в памяти все бранные слова, но ни одного не сказал вслух. Кто знает, может быть, и браниться в этом месте также нельзя, чтобы не вызвать какого-нибудь непредвиденного осложнения. И он терпеливо стал ожидать, пока кончится время лошадиного отдыха.
Лошади покорно стояли рядом, и отмахивались от наседавших на них мух. С гор тянуло прохладным ветерком. Воздух был чист и прозрачен, даль казалась необыкновенно близкой и четкой. Но Бушуев не любовался далью и смотрел только под ноги, остерегаясь появления какого-нибудь нового ядовитого пресмыкающегося или насекомого, убить которых нельзя только потому, что их здесь много. Вспомнились рассказы курдов о змеях, собиравшихся в отряды на бой со своими врагами; о насекомых, мстивших людям, о животных, одаренных человеческим разумом.
Было грустно слушать эти рассказы и не было возможности опровергнуть их. Темный ум верил не тому, что было, а тому, чего не было. Таинственным и непонятным для него законам природы он находил наивные объяснения. Он упрощал их для того, чтобы понять, и в то же время окружающий мир наделял чрезвычайными свойствами и делал его загадочным и непонятным.
Спустя полчаса молчаливый иезид, как будто уловив желание Бушуева, стал затягивать у лошадей подпруги.
— Когда будет страшно, закрой глаза и нагнись к седлу! — неожиданно проговорил он, и снова поехал первым.
Бушуев не понял его, хотел переспросить, но не было желания говорить с человеком, который не умеет, а может быть, и не желает отвечать и ограничивается малопонятными отрывистыми словами. Бушуев подумал, что его предостерегают на случай встреч с какими-нибудь гадами или мифическими чудовищами. Но когда он увидел из-за скалы узкую, в аршин шириной, тропинку, справа — отвесную гладкую скалу, а слева — бездонный обрыв, он почувствовал, как зашевелились волосы на голове.
Лошади робко замедлили шаг и вытянули шеи. Острые уши повернулись вперед и чутко ловили каждый шорох. Не отрываясь, смотрели на тропинку кроткие черные глаза,
и словно спрашивали: что там дальше?
Иезид безмолвно молился.
Клочья мрачных предположений всплывали в голове Бушуева. Падение в жуткую пропасть, хруст костей, брызги мозга, который до последней минуты будет работать и сознавать, — вот все, что можно было ожидать от поездки по этой страшной тропе.