В Малом сокровище: ключи святого Аматра Епископа и святого Юста Младенца (кто такие?), оправленные позолоченным серебром, ладанки, реликварии, столовые приборы, кресты, подсвечники, потиры, дароносицы, ризы, стихари, покровы и прочая».
Все это было разграблено, разодрано, выкинуто на улицу вместе с карбункулами, гранатами, сапфирами, аметистами и другими драгоценными камнями — дарами всех епископов, в течение веков занимавших Оссерскую кафедру, а также многих бывавших там проездом князей и королей Франции. Колокола расплавили, раки раскрыли и ободрали медную облицовку; свинец со столпов, бронзовые паникадила и чаши перелили на пули и пушки.
'Хроники свидетельствуют, что г-н Лорон де Крен нагрузил «десять или одиннадцать возов» ценностями (главным образом из аббатства Сен-Жермен) и без промедления направил их к себе в Мезон-Бланш. Что находится в Кренском кладе, мы в точности знаем из свидетельства Клодины Равье, служанки замка. 15 декабря 1610 года она давала официальные показания Жану Лану, помощнику бальи в Донзьюа.
В 1567 году г-н де Лорон жил в своем замке вместе с женой, двумя сыновьями, дочерью и довольно многочисленной челядью. Среди слуг была и Клодина Равье, которой было тогда одиннадцать лет. Клодина видела, как в Мезон-Бланш в сопровождении сотни солдат въехали «десять или одиннадцать» возов, доверху нагруженных драгоценными крестами, сосудами, подсвечниками. Была там и золотая рака святого Германа Оксер-рского. Все золотые и серебряные вещи сгрузили и рассортировали по степени ценности. Возможно, что часть их раздали «окрестным бандитам и оборванцам», помогавшим грабить аббатство.
Лучшую часть г-н де Лорон, несомненно, оставил себе, в том числе золотую раку: он хотел, чтобы оксеррский ювелир распилил ее и переплавил. Но это было делом нелегким. Тогда хозяин решил схоронить раку — по показаниям Клодины Равье, в саду, по другим сведениям — в подземелье.
Девочка-служанка запомнила, что раку закопали именно в саду, для чего позвали каменщика из Клампси по имени мэтр Дени, и тот за двадцать экю вырыл погреб. И вот хозяин решил, что «гробница» достаточно глубока. Поздно вечером г-н де Лорон, его жена и мэтр Дени взяли раку и понесли в погреб. Клодина с факелом освещала им дорогу…
Тут Клодине — и, без сомнения, только ей одной — явилось видение. Таинственным образом перед ней предстала Белая Дама, которая изо всех сил старалась не дать опустить раку в землю. Однако три нечестивца все-таки добились своего. Но когда Дени стал засыпать «гробницу», дама в исступлении принялась выгребать из нее землю. Остолбеневшая девочка в ужасе на все это глядела. Наконец, привидение сдалось и с громким отчаянным воплем исчезло.
Погреб засыпали, раку надежно спрятали. Действующие лица драмы вернулись в замок и сели за стол. Рядом с каменщиком сидел аркебузец, его знакомый, который после ужина пошел его проводить до дороги, шагов на двести от замка.
Вдруг раздался выстрел. Клодина невольно вскрикнула:
— Ой-ой-ой! Паписты!
— Помолчи лучше, — грубо прикрикнул на нее Лорон, — а то и с тобой то же будет, что с этим!
Наутро на дороге нашли труп каменщика. Клодина уже с вечера заподозрила неладное, а теперь убедилась, что совершилось преступление. Лорон решил убрать свидетеля темного дела. Кло-дину он тоже считал ненадежной, но хозяйка вступилась за нее. Жестокий хозяин сохранил девочке жизнь, но изрезал ей язык ножом. Так, думал он, служаночка точно не проболтается.
Клодина долго не могла ни говорить, ни есть как следует. Но в конце концов раны на языке зажили. Девочка благополучно вернулась в дом отца, Жюля Равье, в Арси-сюр-Кюр, где и прожила до замужества.
Шесть лет спустя Лорона повесили католики. Ходят слухи, что перед тем он вырыл раку и перепрятал ее вместе с другими ценностями в подземельях замка. Клодина, желая облегчить душу — она считала себя невольным сообщником, — рассказала сыновьям Лорона, что она видела в 1567 году. Но сыновья умерли несовершеннолетними, и замок остался без наследника. Впервые Клодина рассказала о кладе г-ну де Домси, женившемуся на дочери Лорона, а потом своему мужу Клоду Вилену, землекопу, проживавшему в Сен-Мартен-дю-Пре-ле-Донзи в Ниверне. Вилен убедил ее поставить в известность правосудие.
Но Клодина так и не припомнила точного места в саду, где зарывали раку, что вполне естественно: девочка тогда сильно перепуталась, а сад за сорок три года так изменился, что не осталось никаких примет.