Вероятно, однако, что золотая рака святого Германа Оксеррского так и находится до сих пор в Мезон-Бланш. Жители Крена, часто просто фантазируя, указывают и на другие клады, зарытые или замурованные в подземельях. Говорят еще, что возле колодца в саду зарыта золотая курица с двенадцатью цыплятами. Как всегда, легенда не замедлила обогатить историческую или якобы историческую истину!
Около 1900 года Генриетта Мари Сесиль Рабе, происходившая от г-на Лорона, решила искупить святотатство своего предка и начала раскопки, но они не дали никакого результата. Радиоэсте-зисты и ясновидящие несколько раз устанавливали, где лежит рака и другие сокровища. Но каждый раз их утверждения оказывались ложными: искали и ничего не находили. Генриетта Рабе умерла в 1940 году, а замок Мезон-Бланш завещала приюту в Куланже.
В 1957 году старый замок купила парижская радиоэстезистка и ясновидящая г-жа Озанн. Перед тем ей приснился любопытный сон.
«В ночь на 6 апреля 1957 года я чувствовала депрессию и обратилась с молитвой о мирном сне к Божьей Матери Сиракузской, которую особенно почитаю. Ночью мне приснился сон, будто я смотрела кино, так ясно все события проходили перед моим мысленным взором. Я поехала в департамент Ионны, чтобы проверить свои видения.
В Крене я увидела женщину, развешивающую белье, как оно и было в сновидении. Эта женщина мне рассказала, что замок Мезон-Бланш продается и что в нем замурован или закопан клад. Словом, все, как и было мне явлено.
Я продала все свое имущество, все ценные бумаги — и вот замок мой! Я хочу найти раку и вернуть Церкви. Кажется, я знаю, где она: около фасада замка, под окном. Я вычислила это место: там, где у окна висят часы. Надеюсь, что Белая Дама поможет мне. Только время еще, наверное, не пришло. Когда пробьет час, Дама подаст мне знак, а на месте клада расцветет розовый куст».
А пока г-жа Озанн с тревогой ожидает чуда и с надеждой встречает каждую новую весну…
Французские монахи-картезианцы устава святого Бруно имели обители в Париже, Гренобле, Марселе, Вильнев-лез-Авиньон. В Революцию им пришлось бежать оттуда. Здания монастырей были национализированы, затем по большей части снесены или распроданы по частям. Так случилось и с прекрасной обителгью Вильнев-лез-Авиньон. Республика XX в., в противоположность республике 1790 года, пытается спасти ее от полного разрушения и восстановить эти по-прежнему грандиозные развалины.
Вот в этом-то полуразрушенном, перестроенном месте, которое уже почти два столетия используется как обычный жилой дом, по преданию, находится клад. Это предание скрупулезно записал местный краевед Лоран Коммюн.
Предание действительно опирается на солидные исторические данные. Есть некоторые документы, которые пока содержатся в тайне, но когда-нибудь помогут обнаружить клад золотых монет стоимостью около полумиллиарда франков.
В 1792 году Конвент нуждался в золоте, чтобы чеканить монету, в серебре, чтобы содержать армию, сражавшуюся со всей Европой, и в бронзе, чтобы отливать пушки. Конвент разослал по всей Франции эмиссаров с поручением выгрести ценности из монастырей, церквей и прочих мест, связанных с религией. Но собрано было намного меньше, чем рассчитывали революционеры. Везде в провинции взбудораженный народ, плохо понимавший новую власть и не любивший ее, встречал эмиссаров в штыки. Ладно, дескать, что эти парижане с марсельцами играют в свою революцию. Но зачем забирать потиры из алтарей, подсвечники из ризниц, снимать колокола с колоколен? До простого французского народа все это никак не доходило.
Может быть, те же самые революционеры, которые так прокололись с реликвиями в Конке и с колоколами в Сент-Антонене, в конце 1792 года явились в мирный городок Вильнев-лез-Авиньон, откуда только что бежали картезианцы. Взбешенные (еще бы!) эмиссары твердо решили на сей раз в дураках не оставаться. И опять остались, если верить описи монастырского имущества, которое они получили:
«В двух шкафах с двадцатью семью ящиками в каждом мы нашли: 120 золотых монет, 935 серебряных монет, 2188 медных монет».
К этому надо добавить: колокола; картины известных мастеров, как-то: Легид, Миньяр, Гершен и др, находившиеся частью в зале коллегиума, частью в богадельне; 9200 томов книг (распроданных и растерянных в 1812 году, включая редчайшие издания Библии и бесценный экземпляр Талмуда).
Что-то кажется маловато для могущественной обители, получавшей доходы от многочисленных владений, приоратов, амбаров, прудов в Рошфоре и Пюжо, наконец, получавшей пожертвования и завещанное имущество, а ими, когда папский двор был в Авиньоне, приближенных к папе аббатов буквально осыпали.