— Росита, оденься и иди домой.
Это было в 1820 году. На случай с Роситой никто не обратил внимания: страну тогда сотрясала смута; испанцы еле-еле успевали усмирять мятежи, поднимавшиеся во всех городах провинции Кито.
Доминго Муньос стал заступником грешницы перед мужем, и вскоре все успокоилось. Но, к несчастью, дьявол подстроил новое злоключение, на сей раз с трагическим исходом, и священник не устоял.
Однажды ночью Росита вновь постучалась в его дом. Муньос открыл дверь; совершенно обнаженная красавица ворвалась в прихожую. Ее сотрясала дрожь.
— Падре, — воскликнула Росита, — я убила мужа! Я не виновата, я защищалась!
Движение борцов за независимость в это время достигло высшей точки. Эквадор и Новая Гранада объявили о создании федерации; испанцы с трудом отбивались от революционеров на всех фронтах. Горожане устремились в порты, надеясь отплыть в Испанию; во всей провинции царила анархия. Муньос тоже сидел на чемоданах и ждал только повода, чтобы бежать от ярости восставших. И вот красотка с дьявольской помощью как раз дала ему такой повод.
— Хорошо, поехали! — сказал священник. — Теперь в Кито нельзя оставаться ни мне, ни тебе.
Под покровом ночи Муньос с Белокурой Роситой (которая то ли не нашла одежды, то ли не захотела одеваться) добрались до предместья. Они пробирались глухими переулками, избегая республиканских патрулей. Быть может, Муньосу пришлось даже стрелять из пистолета: дороги были опасны, кишели всяким сбродом, убивавшим и грабившим, не разбирая, кто за кого воюет.
Представьте себе такую картину: священник весь в черном и нагая белая женщина с копной волос, летящих по ветру. Зрелище не для слабонервных!
История умалчивает о том, что происходило с нашей парой в течение двух следующих лет. Потом их след обнаруживается на южном побережье Антильского моря, на побережье Венесуэлы. Там свершился решительный поворот, толкнувший их на путь греха, точнее, на путь, караемый законами всех государств. Муньос стал главарем пиратов, а Белокурая Росита — его подругой и сообщницей. Она была по-прежнему белокура, по-прежнему прекрасна и по-прежнему неодета, как и в день бегства из Кито. Вероятно, какая-то неодолимая сила влекла ее к нудизму. Все, кто видел Роситу в эти годы, свидетельствуют: она ходила в одном коротеньком платьице, распахнутом на груди, открывавшем ноги до самых ляжек и позволявшем угадывать, а то и видеть самые потаенные прелести. А часто Росита раздевалась догола, и тогда браслеты и блестящие кольца на руках и ногах делали ее еще прекраснее.
Муньос ходил в море на пиратском бриге. Под началом у него было два десятка на все готовых головорезов. Иногда они брали на абордаж богатый торговый корабль, забирали себе груз, истребляли команду и, чтобы замести следы, сжигали обчищенное судно. Если же на море дела шли плохо, пираты совершали набеги на берега Венесуэлы. В любом случае всю добычу они складывали в укромном месте — в пещере на Красном Холме.
Там они жили спокойно: им не грозила опасность с суши, а протока была труднодоступна, причем пираты владели господствующей высотой. Празднуя очередную победу, пираты жгли огромные костры и предавались оргиям. О них потом рассказал слуга Муньоса, негр по имени Конго, попавший в плен. Его рассказ — единственное свидетельство о пиратах с Красного Холма.
Может быть, еще сохраняя остатки веры, а вернее — по внушению нечистого духа, Муньос устроил нечто вроде часовни. Там находился каменный алтарь, на нем — священные предметы, награбленные пиратами. Оргии неизменно начинались с обильного застолья, где всего было вдоволь — и вкусной еды, и редких вин, и дорогой посуды. Во главе стола на резном кресле восседала, сверкая драгоценными украшениями, нагая Росита. Пираты кланялись ей и делали дорогие подарки. Кто подносил их по доброй воле, кто из угождения главарю, но принести дар обязан был каждый. Сам Муньос первым клал к ногам подруги самые дорогие ожерелья и серьги. Нет сомнения, что в нем жила искренняя, хотя странная и извращенная, любовь, даже страсть.
После пира все отправлялись в часовню. Некоторые, правда, оставались лежать на земле с ножом в груди: кровавые стычки были на Красном Холме частым и любимым развлечением. В часовне Муньос служил по-латыни мессу, но кому — сказать затруднительно. По всей вероятности, Сатане, а может быть, самой Росите, которая лежала нагая на алтаре как божество и жертва одновременно. Пираты подходили к алтарю и на коленях поклонялись Росите. Наконец, в довершение кощунственного исступления, Муньос отдавал ее распаленным бандитам. Так, во всяком случае, рассказывал Конго. Видимо, он не врал.