Майкл, а с ним Джим и Чжоу Чан сноровисто отвязали шкоты, спустили парус, накрепко привязали его к мачте, чтобы не плескался по ветру. А потом с тревогой наблюдали, как грот надуло ветром втугую от усиливающегося бокового ветра. «Изабелла» кренилась, правым бортом встречала набегающую волну, пропускала ее под собой, заваливалась вправо, уходила вниз, чтобы снова подняться на очередной морской вал. Примерно через час, присмотревшись, Фридрих, с озабоченностью изучавший западную часть горизонта, объявил во всеуслышание:
– Тучи некрасивые показались, фрегаттен-капитан! Правда, далековато, где-то за Тасманией разыгрался шторм… Но долго ли примчаться в наши координаты? Несколько часов и… – Кугель не стал заканчивать фразы, всем и так понятно, что будет твориться, когда яхта попадет если даже и не в центр шторма, а в ближайшую сотню миль от этого центра!
Отто Дункель и сам невооруженным глазом заметил, что на западе небо начало заволакиваться темной, плохо различимой пока что полоской, низкой и вроде бы неподвижной.
– Если ураган идет строго к северу, то нас может зацепить лишь краем. Тогда ветер должен вскорости смениться на попутный, то есть задует в корму «Изабеллы», яхта побежит куда резвее! – Отто раскрытым ртом хватил упругий ветер, отвернулся. – Баронесса, вам лучше спуститься в каюту, погода портится с каждой минутой!
Марта, так и не приступив к чтению, повернулась к рубке. В ее светло-голубых глазах неожиданно заиграл азартный огонек, словно она ждала этого шторма, желая еще раз испытать себя, своих спутников, в том числе и его, Отто Дункеля, на выдержку, мастерство и силу духа…
– Уверяю вас, баронесса, шторм был хорош для Волка Ларсена! Он водил по морю свой «Призрак», который покрепче и побольше нашей скорлупки!
Баронесса все с той же улыбкой решимости отчаянно тряхнула головой, выказывая пренебрежение к словам разума.
– А-а, вы хотите взглянуть в суровые глаза самого бога морей Посейдона? Намерены своими чарами ублажить старика и… – Отто не договорил, улыбнулся и с юношеским задором подмигнул Марте. Только было собрался сказать, что и Черный Волк не побоится озверевшего океана, однако смутился, как бы баронесса не посчитала его желторотым хвастунишкой. – Старайтесь, баронесса, чаруйте владыку океанов! Видите, что-то взволнован Посейдон, размахался бородищей!
– Отчего же он такой… такой неукротимый и беспощадный? – поинтересовалась Марта. – Как языческий бог древности, которому бесконечно надо было приносить человеческие жертвы.
– А он и есть языческий бог древних греков, – заметил Карл, поеживаясь на ветру, который становился все прохладнее – начало сказываться ледяное дыхание Антарктики. – У каждого бога прежде были сотни алтарей, там их и «подкармливали». Теперь люди позабыли такие обряды, вот и бушует он, наш владыка!
– Наверно, не только за это серчает Посейдон, – негромко обронил Вальтер. – Ведь совсем недавно люди принесли им в жертву всех пассажиров «Виктории», разве вы уже забыли об этом? Стало быть, не в недостатке жертвоприношений причина его гнева… Отойдемте отсюда, баронесса, уже начинают залетать брызги. – Вальтер вместе с братом отошли к мачте, перенесли с собой и свои стульчики. – Вы идете с нами? – Вальтер спросил баронессу, но взгляд его застыл на лице отца. Тот не выдержал укора в глазах сына и, чтобы не видеть этого, поспешил обратиться к Марте:
– И каково ваше решение, баронесса? Бежим от гнева Посейдона, или не устрашимся, останемся здесь? – А в голове, словно перепуганная птица в клетке, металась мысль, не находя решения: «Проклятье! Что же ему известно? И почему Вальтер упорно не идет на откровенный разговор, а только все время втыкает мне в сердце такие вот ядовитые гадючьи шпильки, вроде недавнего жертвоприношения пассажирами взорванной яхты! Настаивает, чтобы я сам ему обо всем покаялся!
Но не могу же я открыть ему, что сделал Цандер по моему приказу? А если он имеет что-то другое в виду? Вот будет картина!!! Да в припадке ярости Вальтер может запросто убить меня из своего пистолета! И будет прав, безусловно, любой суд, а тем более суд совести, его оправдает! – Отто покосился на спину Вальтера, который неспешно отправился в свою каюту, подумал с запоздалым сожалением: – Наверно, зря я взял его с собой. Надо было оставить дома под присмотром Цандера… – И тут же начал оправдывать себя. – Думал, путешествие развлечет его. А тут смерть Али, и эта идиотская встреча с Тюрмахером, которую невозможно было предусмотреть! Но главное, никак не могу добиться, о чем они говорили в сквере? После той беседы Вальтер совсем замкнулся в себя, нервничает, порою вот так, как только что, открыто дерзит, говорит всякую двусмыслицу, под которой можно подразумевать буквально все…» – Что вы сказали, баронесса? Простите, я так ушел в свои… – Отто хотел сказать «в свои переживания», но тут же поправился: – В свои мысли о надвигающемся шторме.