— Постойте!
Феофан вышел в круг. Аля удивленно взглянула на имперского министра, сразу погасив блеск в глазах. А Феофан говорил, не думая, как поплатится за смелость.
— Зачем создавать из пиратки идола? Зачем давать надежду преступникам и статую, к чьим ногам можно положить цветы? Не лучше ли наказать ее так же, на что осуждают всех обычных нарушителей закона? Своим приговором вы возвеличите ее и превратите в легенду, которая соберет вокруг себя непокорных последователей! Хотите ли вы бороться с новой легендой, созданной вашими же руками?
Судьи молчали.
— Министр правильно говорит, — принял решение глава Суда. — Идолы нам ни к чему, — и презрительно скользнул взглядом по преступнице, будто из-за выбранной казни ее преступления утратили величие. — Аля Очеретяная, вас казнят на рассвете.
Министр не удержался, чтобы еще раз не посмотреть на подругу Яроша Сокола. В ее глазах светилась благодарность, ибо таким было последнее желание осужденного пиратского капитана.
Пророчество, застывшее на фотографии, не исполнилось. На площади перед дворцом не появится четвертая черная статуя.
Ярош смотрел на ночное море, но моря не видел. Дух Империи снова звал его, обещая легкую смерть. Но пиратский капитан смеялся, осмелившись выдержать взгляд звериных глаз.
— Дерзкий… — мурлыкал враг. — Кто ты такой, чтобы спорить со мной? Мой мир безграничен, мой мир идеален, как черный квадрат штольни, бывшей колодцем, в котором тонешь ты и все мечты твои. Но умирать не страшно, пират. Пугает боль, которая может утихнуть лишь по моему приказу. Ты уже знаешь вкус этих страданий.
Боль и призовет твою смерть, и спасения тебе не найти, пират, ибо нет спасения для тех, кто и за красными стенами хранит в сердце свободу Моря. Но даже мои солдаты, счастливее тебя, пиратский капитан, ведь они не настолько одиноки. Одиночество, — шептал город со звериными глазами. — Хочешь, я освобожу тебя от одиночества, сохранив жизнь? Хочешь, превращу твое одиночество в любовь, в страсть, в богатство? Хочешь?..
Воспоминание таяло, как след на воде, остающийся за кораблем, таяло, как прикосновение ладоней товарища, которого только что забрали стражники.
— Ложь, — ответил пират, но уверенность его пошатнулась. — Ложь, как и те слова, которыми ты очаровал и сломил моих друзей, пообещав власть и бессмертие. Пообещав свободу и прекращение пыток. Ты врешь и мне!
Ярош выстрелил в зеркало. Отражение звериной морды осыпалось серебряными осколками, будто звезды, чью кровь столько лет пили властители ужасного города.
Один осколок вонзился в руку пирата, оставив глубокую рану. Но шрам от взгляда из зазеркальной глубины был намного глубже.
— Выбери смерть, пират… Выбери жизнь, пират…
— Капитан, — возле Сокола стоял Странник. — Кое-кто хочет с тобой поговорить. Думаю, что этот разговор должен был состояться раньше. Я вас оставлю.
Теперь они вдвоем смотрели на черную воду. Капитан и Дэниэл, разделивший с ним почти весь путь от той ночи, когда в Элигере в руки пирата попала зачарованная карта с неведомыми сокровищами. Как и во время их первой встречи, глаза парня прятали тайну.
— Давний рассказал мне, что вы пытались бороться с Империей, — еще неуверенно начал Дэниэл, но по голосу было слышно, что решение он уже принял.
— Да, — подтвердил Ярош. — Но Империю не победить, пока не погаснут глаза зверя, в чьем обличье воплотился Дух Империи. А как погасить его взгляд, не знает никто.
— Я знаю. Хотя это и не моя тайна, — теперь они смотрели не на воду, а друг на друга. — Сердце Империи — холодный огонь. Тепла не хватает ему, человеческого сочувствия и любви. И жертвуют ему люди свою любовь и свои сломанные судьбы. Человеческие судьбы — вот питье и пища Духа Империи. И если найдется отважный, кто не отречется от своей судьбы, какой бы горькой она не была, Дух Империи не получит необходимой еды, и погибнет. Особенный человек, способный соперничать с его волей.
— Один человек? Он на этом корабле? Ты? Я? Кто-то из нас?
Да, такая тайна стоила многих жизней… Чародей Гайяр не зря вопреки всему стремился сберечь это знание…
Дэниэл пожал плечами.
— Я не знаю, на этом ли корабле. Но одна ли настоящая судьба? Разве каждый не может задерживать дыхание под водой? Хоть на несколько секунд. Нет. Много настоящих судеб, которые не сгорят в пасти зверя. Не проданных, не преданных… Разных судеб…
Дэниэл умолк, но капитану казалось, будто только что с ним говорил кто-то намного старший, кто и передал парню опасную тайну. Гайяр… Одна из легенд этого мира. Вмешался бы он тогда в Элигере, если бы знал, с кем на самом деле прощается имперский министр?.. Заговор против Империи, начатый Гайяром, длился и после смерти чародея…