Из дома, размазывая слезы по грязному личику, выбежала светло-русая девочка лет четырнадцати.
— Рита, вернись! Вернись, тебе говорю!
Девочка, ослепленная слезами, споткнулась, упала и разбила колено. От обиды на несправедливый мир она разревелась еще сильнее.
Щенок подбежал к ней, лизнул в щеку. Все еще всхлипывая, Рита погладила его. Обратила внимание и на разбитое колено.
— Больно? — спросил Михаил, подув на рану. — А так? Меньше?
Он ничего не сделал, но нужно, чтобы ребенок поверил, так и его мама делала, когда он приходил домой заплаканный. Девочка прислушалась к ощущениям.
— Меньше… — обрадовалась она. — Я — Рита. А ты кто?
— Михаил.
Из окна вылетел обрывок ругани.
— Твои родители?
Рита кивнула.
— Они напьются и дерутся, а мне от обоих достается. Можно, я к ним не вернусь? Можно, Михаил?
— Конечно, можно, — позволил мужчина, помогая ей подняться.
— А это твой щенок? — Рита успокоилась, словно его разрешение действительно для нее много значило. — Как зовут?
— Кажется, мой, — почесал затылок Михаил. — А я его еще и не назвал, если честно.
По улице шел почтальон — синяя форма, кожаная сумка со звездами… Рядом с ним красивая темноволосая женщина в простой одежде, которая ей явно не к лицу. На перекрестке они попрощались, и мужчина низко поклонился женщине, а она коснулась его плеча, словно прикосновением благословляла.
Но казалось, только Михаил и Рита видят этих двоих. Почтальон задумчиво посмотрел вслед темноволосой женщине, а тогда направился к соседнему дому.
Привели еще одного задержанного. Заперли в соседней камере. Помятое черное оперение ангела было грязным, на некоторых перьях запеклась кровь. Ирина подняла на него взгляд, улыбка разлилась по ее лицу.
— Светлое, зеленое, как на рассвете, — заверила она, глядя на ангела. — Море…
И словно изменилась после этих слов, куда и делся ее испуг.
— В Элигере устроили охоту? — хмыкнул Ярош. — И сколько ж золота отсыплет министр тем, кто поймал крылатого?
Сокол не видел глаз ангела, но глубины его сердца и непокорная воля отражались во взгляде Ирины: это дар — видеть глубины чужих сердец, и, как всякие подарки Моря, в землях Империи он под запретом.
— Не меньше, чем за голову пиратского капитана, — откликнулся новый узник. — Многих сегодня заманят и поймают. Вот увидишь…
— Молчать! — прикрикнул стражник.
Михаил видел, как почтальон постучал в дверь старого покошенного дома. Но открыла не толстая, склоненная жизнью горожанка, а стройная черноволосая красавица. В темных глазах жили всплески огня. Невероятно, как она с такой красотой попала в бедный квартал.
— Вам письмо, — сказал Айлан, входя за ней в дом. — Вы Феникс?
Женщина обернулась, длинные черные прямые волосы взметнулись, как крылья, едва укрыв ее нежные соблазнительные плечи, не скрытые строгим багрово-черным платьем до пола.
— Что вам нужно? — было видно, что вопрос ее испугал.
— Вам письмо от Яроша Сокола, — почтальон протягивал синий конверт.
Женщина взяла конверт из руки Айлана, но не спешила сломать печать. Темные глаза вспыхнули недоверием и погасли от страха: она тоже чувствовала тенета ловушки, сплетенной невидимым пауком, который заплел серостью весь город.
— Ярош не пишет писем… — но лгать проникновенным глазам незнакомца она не осмелилась, сказав это, не могла не объяснить: — Не пишет после того, как одно его письмо перехватили… В городе с глазами зверя…
— И поэтому его выслали оттуда, — закончил вместо женщины почтальон.
— Нет, Ярош убежал. Вы видели его? Что с Ярошем? — в голосе Феникс проклюнулась нежность, которую она сразу же вырвала с корнем. — Он жив?
— Значит, я не ошибся, и вы действительно Феникс. Но письма нет, — Айлан тоже не мог ей врать. — Иначе вы бы не впустили меня. Ярош в тюрьме. Его арестовали, когда Сокол искал вас. В Элигере со вчера многих задержали, но вам об этом, вероятно, лучше меня известно.
Темные глаза вспыхнули снова, теперь ненавистью. Огонь слизал конверт с ладони женщины, не опалив кожу.
— Когда его схватили?
— Вчера.
— Почему вы не пришли раньше?
— Вас нелегко найти, Феникс. Мне помог давний народ.
Она струсила пепел с ладони, горько усмехнувшись.
— Да, это правда, нелегко. А «Диаманта»?
— Ждет неподалеку. Еще ждет Яроша.
— Ждет…
Ее глаза зловеще смеялись, становясь глубже мрака, когда погасли все звезды.
