Юран словно видел палубу «Диаманты» и Яроша, смотрящего на свои руки, испачканные кровью друзей, которым он не помог, но глаза его все равно тусклы из-за выпитого.
— Это бунт, — долетает до принца эхо голоса капитана. — Следующий порт твой.
— Ты поступаешь несправедливо, капитан. Возвращайся к нам.
— Как хочу, так и поступаю! — взвился Ярош. — Вы забрали меня, не выбрав нового капитана, как я предлагал. Терпите меня таким, каким я стал! — но крик едва не сменился плачем. — Зачем вы забрали меня?..
Воспоминание таяло, словно Юран действительно смог увидеть прошлое. Ричард смотрел на него прямо, взглядом пересказывая вспомненное.
— Да, я нашел матроса, спорившего с Ярошем в ту зловещую ночь. За час до казни. Моей власти не хватило, чтобы вытащить его из тюрьмы, но пират рассказал мне обо всем, что тогда случилось.
Безумцы, они рискнули не только своими жизнями, но и будущим всех своих друзей, всех, мечтавших о свободе моря, когда твой корабль волен в выборе курса. Тебе, наверное, тяжело представить то время, Юран, когда на каждом пиратском корабле был предатель. Иногда предавали и сами капитаны.
А после поражения и исчезновения лучших… Ты понимаешь, что этим они отобрали надежду у всех, и первыми погибли их собственные команды. Каждый день Море оплакивало пиратов, которым не смогло помочь, и рассветы стали кровавыми в память о них. Но те багровые картины на небесах уже никто и не вспомнит, человеческая память предательская, и слишком много времени прошло с тех пор.
Когда мир переламывается надвое, те, кто оказался на сломе, гибнут ужасной смертью, чтобы после на века установился призрачный мир забытья и новый отсчет времени. Пусть они и не приносили себя в жертву тому миру. Лучшие, у которых отняли величие, но не жизнь. Что происходит дальше, если они не умирают?..
Ты думаешь, принц, Ярош ищет сокровища Призрачных островов? Нет, им всем, отважившимся на такой вызов, всегда были безразличны сокровища. Он иное ищет, в чем даже себе признаться не осмеливается.
Ричард замолчал, он не завидовал, он жалел о тех временах, гибель которых ускорил, и Юран ощущал эту неприкрытую жалость.
— Ты знаешь, кто еще ходил с Ярошем в столицу Империи?
— Нет. Об этом можно спросить у Сокола, только он никому не скажет по собственной воле.
— Но ты сожалеешь, что тебя не позвали в это путешествие?
Ричард тихо и горько рассмеялся.
— Не лезь в душу, принц. Какой ответ ты хочешь услышать от меня?
Разговаривая, принц и граф не заметили, что на палубу вышла Полина и притаилась за мачтой. Девочка слышала почти все, что рассказывал Ричард. Но отважится ли она пересказать эти воспоминания даже Юрию и Роксане, девочка не была уверена.
— Ты сказал, Юран, что я знаю, почему Ярош меня помиловал. Верно, он во время нашей последней встречи был не настолько пьян, чтобы забыть о ней. Благодарность или месть, принц?..
Юран промолчал.
Белокрылая Химера летела над столицей, направляясь во дворец Императора.
Город мерцал огнями: то пламенем свечей и факелов, то мертвым электрическим и неоновым светом — тусклым и неживым… Жизнь жителей столицы Дух Империи всасывал в себя, постепенно выпивая душу и сияние глаз. И никто не мог его победить, никто не мог выдержать его взгляд, не отступив. Хотя кое-кто убегал, спрятав душу на дне глаз…
Советник Императора вспоминал, как сдирал черную драпировку со стен, открывая взгляду давно немытые окна, как стальные лезвия-когти рвали фотографии выставки. И та женщина, один раз уже освободившаяся из плена… Почему она осталась? Почему не сбежала? Судьба ее очевидна, а смерть близка. И она знает об этом.
— Ты умрешь! — рассмеялась Аля, когда ей сковали руки. — Пираты убьют тебя!
— Если я не предложу им нечто больше, чем месть. Не предложу им службу и новую жизнь.
— Всех изменников ты уже перекупил.
— Не всех. Всегда рождаются новые.
Химера летела над столицей…
А далеко от столицы та, кто долгое время служила Империи, тоже думала о верности и предательстве. Марен, как и другие давние, не покинула пиратский корабль — она стояла, опираясь о фальшборт, и смотрела на порт, живущий своей привычной нынче, размеренной жизнью.
Не всякие глаза могут видеть, сколько чар маревом стелются его улочками и бурлят на перекрестках. Хотя кое-кто может их чувствовать, не понимая, почему солнечный свет тусклый, на сердце пусто, а жизнь гнетет и сгибает спину, заставляя сбегать в воспоминания, мечты или пьяные бредни.