Огонек Ласточки немого поблек, девочка не понимала, как может быть грехом то, что освещает душу, даруя радость.
— Ты что, сестра? Подержи, может, и в тебе есть огонь, — девочка искренне посмотрела на старшую сестру, готовая и своим огнем поделиться, но Иза отступила еще на шаг, охваченная ужасом.
— Ты будешь гореть в аду, сестра!
Иза быстрыми шагами отошла от них. В глазах Ласточки задрожали слезы, огонек соскользнул с пальцев и погас.
— Что я сделала плохого?..
Юрий ничего не сказал, просто обнял подругу, чувствуя: это самое лучшее, чем он может помочь ее печали. А Иза подошла к Бенедикту, наблюдавшему за ссорой.
— Выслушайте мою исповедь, отче, ибо грешна я, — склонила голову Иза.
Но Бенедикт не смотрел на женщину, его взгляд оставался прикованным к странным детям, в чьих сердцах жили чары. Священник еще не решил, как относиться к ним.
— Говори, дитя, в чем грехи твои.
Иза поцеловала ему руку в знак признательности.
— Каков франт, — увлеченно выкрикнул Меченый будто и не о Жан-Поле. — На что спорим, что он трус? — он повернулся к Козырю и Сержу, и втроем они захохотали.
Оскорбленный Жан-Поль подошел к ним, смерив бывшую команду Ричарда презрительным взглядом.
— Разве холопам слово давали?
— Ах ты, плюгавая падаль! — взвился Меченый, готовый выхватить оружие.
— Ребята, может, полюбовно решим вопрос? — попробовал помирить их Серж.
— Полюбовно, — зловеще улыбнулся Меченый, взглядом обещая, что франту не дожить до утра.
— Только если этот щеголь нас обыграет, — Козырь достал колоду карт.
Но предложение сыграть не обидело аристократа.
— Так бы сразу, — с радостью улыбнулся Жан-Поль. — Кто сдает?
Стоящий на мостике Ярош знаком подозвал к себе Гунтера. Парень поднялся к нему, будто взлетел, радость освобождения действительно окрыляла его.
— Расскажи о тех, кого мы забрали с Тортуги, — приказал капитан.
Гунтер оглядывал людей на палубе.
— Анна-Лусия первой попала на остров. Она была ранена, ее привезла пиратская шхуна, но, передав в руки лекаря, сразу покинула порт. Говорили, что ее отравили. Анна-Лусия много раз пыталась уехать, но капитаны кораблей, заходящих в гавань, отказывались ее брать, — взгляд Гунтера остановился на Софии, до сих пор смотревшей на море, несмело говорившей с ним. — София приплыла на лодке, и тоже скоро пожалела, что стремилась оказаться на этом острове.
Я видел, как они с Анной-Лусией напивались, вспоминая былое, но потом поссорились и перестали здороваться. Их обеих боялись, но любили, словно живое прошлое, которое никогда не вернуть, — юный чародей глянул на Жан-Поля, только что выигравшего у товарищей Ричарда, он, не раздумывая, предложил новую партию. — Жан-Поль попал сюда как заложник.
Сначала ему было не сладко, но, в конце концов, когда стало понятно, что пираты за ним не вернутся, он приспособился к здешним обычаям, но остался высокомерным, как павлин. Его не любили, хотя и не трогали, ведь он хорошо дерется и не знает милосердия.
— А по нему не скажешь, — Ярош тоже смотрел, как Жан-Полю снова улыбается удача, но капитан знал, что в последний раз, теперь, как всегда, начнут выигрывать Меченый с Козырем.
— Мальчик и священник с одного корабля. Каким ветром их занесло на Тортугу, я не знаю. Судно было пассажирским, но их не трогали, капитану даже удались уговорить кое-кого помочь отремонтировать корабль: судно побило штормом. Но на третий день, когда настало утро, случилось ужасное.
Чем выше поднималось солнце, чем больше света падало на корабль, тем быстрее ускорялось для него время. Мы видели, как время ест обшивку, оголяя каркас, как истончается ткань парусов, рассыпаясь прахом, а сам корабль уходит под воду. Секунды превратились в годы, но никто не мог ничего поделать. Капитан прыгнул в воду, и водоворот времени закрутил его тоже. Через несколько минут мужчина превратился в сгорбленного болезнями старца. Тот корабль стал последним, зашедшим в гавань.
Не все пассажиры смирились с заточением на пиратском острове. Кто-то сберег себя, как Бенедикт, многие спились. Тетка Димона, что везла мальчика к родителям, умерла от старости, ребенка приняли в одном из домов, занятом оставшимися без корабля. Большинство попробовало покинуть остров, они выходили в открытое море на лодках, но, как только появлялось солнце, обращались в прах, а море возвращало лодки к берегу. Так мы и узнали о ловушке. Но, узнав, решили о ней забыть, наслаждаясь призрачной жизнью.
Гунтер замолчал, Ярош понимал юного чародея. Пират и сам когда-то жил призрачной жизнью, хотя не из-за ловушки, а по собственной воле.