— Я не знал, — кажется, Хедин немного испугался. — Прости меня, учитель, — он снова поклонился, но не низко.
— Пойдем. Мне будет нужна твоя помощь, чтобы завершить чародейство. Помощь другого колдуна.
Хедин довольно улыбался, ведь его признавал учитель, в его помощи нуждался.
Они вышли во двор, где их уже ждал молодой мужчина, тоже бывший в эскорте учителя Хедина. Вышли и сестры…
Рисунок сдувало ветром, теперь они видели глазами других людей.
…Двое ребят прятались в кустах.
— Глянь, они вышли. Странные, — Ян хотел подняться, но Дэниэл стукнул его по спине, чтоб тот лежал. — Куда они идут?
— Давай залезем сейчас. Не все же золото они на себе носят. Только тихо.
В доме никого не было. В потемках ребята вошли внутрь.
— Едой пахнет… Дэниэл, ищи быстрее, — подгонял Ян. — Ой, что это?
Ян зацепил сумку, из которой выпала книга, раскрывшись, словно только и ждала, что кто‑то коснется ее.
— Гляди. Это заклинания, — Ян зачарованно засмотрелся на сияющие строки.
— Закрой! Дурак! — Дэниэл толкнул книгу, чтобы она закрылась, и в комнате снова стало темно. — Они колдуны, убираемся отсюда! Они нас и из‑под земли достанут!
Напуганные ребята выскочили из дома. Дэниэл побежал вниз, но Ян не спешил. Друг остановился.
— Ты чего, Ян?!
— Чары. Они колдовать будут. Я посмотреть хочу, — Ян быстренько направился в ту сторону, куда ушли чужеземцы.
— Ян… — растерялся Дэниэл. — Вернись. Что я твоему отчиму скажу?
Но Ян его не слушал.
Все чары Ян и Дэниэл пропустили, но, стоя за деревом с могучим стволом, ребята видели, как к колдуну в руки плывет яркая звезда. Он взял ее вместе с Хедином. Звездное мерцающее сияние освещало их полумертвые от усталости лица, звезда молила о милосердии, о свободе, но сегодня ее плач никто не слушал.
— Глянь! — шепотом испугался Ян, указывая на тени, окружившие двор.
— На землю, — Дэниэл вовремя потянул товарища вниз.
Вспыхнули огни выстрелов. Но только две пули попали: одна в плечо сестры Киш, держащей обнаженный меч, другая — в колдуна. Тот упал, и звезда осталась в руках Хедина.
— Убейте мальчишку! — приказал безжалостный голос из темноты, и через мгновение прозвучал второй залп.
Но Хедин умирать не собирался. Он махнул рукой, за которой потянулся шлейф искр, отбивая пули, и бросился прочь со двора. Сверкнуло. Солдат, ставший перед ним, упал мертвый от одного прикосновения.
— За ним!
Воспользовавшись замешательством врагов, колдун встал. Часть солдат кинулась к нему, но сестры заступили им путь. Выбить незаряженное ружье легко.
Колдун добрался до дерева, за которым прятались Ян и Дэниэл. Ребята все еще сидели на корточках, но подняться не могли: страх происходящего в их тихом городке сковал ноги. Ступив за дерево, обессиленный колдун упал на одно колено. И увидел ребят.
— Дети, что вы здесь делаете?
От боли закричала женщина. Зазвенел о камни меч.
— Он должен быть там, — руководил уже знакомый голос.
Это говорили о колдуне.
— Руку! — приказал он, и у Дэниэла не было воли ослушаться.
Колдун схватился за парня, и вместе они поднялись.
— Сохрани мою тайну, — Дэниэл вскрикнул, будто его огнем обожгло.
— Туда! — это их услышали солдаты.
Колдун с облегчением отпустил парня.
— Бегите, дети. Ночь вас утешет и спрячет, а я вас благословляю…
Или это страх прошел, или слова колдуна имели такую силу, но друзья побежали сломя голову…
Повеял ветер, сдувая чужой взгляд, ночь блекла, как воля борющегося с головокружением. Только голоса остались от этого воспоминания.
— Предатель. Тебя долго искали, — голос приказывающего солдатам.
— Я не предатель. Я просто хотел видеть мир немного иным. Я говорил об этом, но во дворце Императора меня не слушали, — голос колдуна.
— Ты учил и меня, потому я не повезу тебя никуда, не стану пытать. Я казню тебя и твоих защитников в этом городке. У тебя нет приемника и сторонников, о чем же тебя спрашивать?..
Воспоминание таяло, верно, Киш больше ничего не слышала…
…По улице шел Дэниэл, он очень плохо себя чувствовал, шатался, чуть ли не падая в обморок. Ян поддерживал его, помогая идти.
— Что с тобой, друг?
— Не знаю, — даже язык едва шевелился, перед глазами плыли темные пятна, наверное, тайна колдуна была слишком тяжелой ношей для человека.
Луну, уже спрятавшуюся для берега, с горы было видно. Призрачное светило очерчивало корабль с черными парусами…
В ветре таяли воспоминания. Киш, Зорин, Марен и Ярош сидели возле идола на траве, успевшей разлиться зеленым морем по всей степи.
— Вы говорили с Дэниэлом? — спросил Ярош.
— Нет, мы говорили с Яном, — ответила Зорин. — Дэниэл на товарища волком смотрит за то, что утром Ян вернулся в тот дом и забрал книгу. Двор был залит кровью, это его испугало, но парень направился к площади, где готовили казнь. А Дэниэла лихорадило еще сутки, и после этого он изменился. Таким ты его и увидел.
— И что же за тайну передал колдун Дэниэлу? Свои чары?
Ярошу вспомнилось, как Дэниэл угадал, что Сокол сам говорил другому пиратскому капитану.
— Не думаю, чары не так просто передать, — ответила Марен. — Какие‑то свои знания. Но мы считаем, что это были воспоминания о том вечере. Колдун же не знал, что его ученику удастся спастись. Поэтому Хедин любой ценой старался попасть на «Диаманту». В городе его ждала бы казнь.
Но оставался еще один важный вопрос, и Ярош на него таки решился.
— Марен, кто ранил твою названную сестру, которую люди называют Матерью?
— А ты сам еще не понял, Сокол? — в темных глазах притаилась усмешка, было видно, что давняя ждала этого вопроса. — Ее ранил тот, кто и тебе лютый враг. Это его чары разбудили ночь, а еще зов, подкрепленный чародейством и печалью снятой с неба звезды. Имперский колдун сзывал потомков древних народов, и все давние слышали его голос. Твой враг не мог не ответить на такую дерзость. Колдун рискнул своей жизнью и проиграл, ведь ему никто не поверил и никто не пришел. А проигравших казнят, — она встала. — Спи, капитан, отдыхай, до рассвета совсем немного осталось. Хотя вряд ли после таких разговоров сны сладкие и безмятежные…
Степь исчезала, превращаясь в сон без сновидений.
Ярош Сокол покинул корабль, когда начало светать, но предутренняя мгла пока могла спрятать одинокую шлюпку, причалившую к берегу.
Если завтра ночью он не вернется, команда вспомнит пиратские обычаи и продолжит путь без него. Но у Яроша были дела в этом порту: он должен был найти ту, в чьих глазах волнуется море не меньше, чем в его собственных. Пират знал наверняка: если она откажется следовать за ним, карта не осветится призрачным зачарованным светом.
Город еще спал, только на песке девочка забавлялась соломенными куклами. Ребенок сбежал от родных, чтобы поиграть в одиночестве и, вероятно, так убегать для нее было привычным. Ярош невольно залюбовался, с какой нежностью девочка относится к своим простым игрушкам.
Голубоглазая светловолосая девочка тоже посмотрела на него. Сама похожа на куклу, дорогую, королевскую… Глубокий взгляд не скрывал печали. Он просил, но не унижался, он мечтал, но не безумно, — девочка решала, что сделать, чтобы исполнилось желание.
— Твои куклы такие… страшные, — Ярош сам не знал, зачем сказал это, но ему показалось, что на игрушках запеклась кровь, чужая, словно воспоминания. — Как тебя зовут?
— Эвелина, — ответила она и, почему‑то испугавшись, оглянулась, будто боялась чьего‑то присутствия. — Полина. Я — Полина.
— Чего ты боишься, Полина? — девочка была странной, но тьма, овеявшая ее крылом, очаровывала.
— А чего боишься ты, капитан? — вернула вопрос она, но словно спрашивала не Полина, а та другая, Эвелина, властная и темная.