— Да, — Ульяна качалась на волнах. — С таким ветром мы увидим его через три дня.
— Это нехорошо, — задумчиво сказала Марен. — Все мы знаем, что находится неподалеку от того побережья.
— Кому, как не тебе, Марен, нам о том подробно рассказать? — издевательски рассмеялся Странник.
Давняя горделиво посмотрела на него, но он выдержал ее взгляд.
— Прекратите, — вмешался в безмолвный спор Харун. — Мы все понимаем, что это за берег. И Яроша Сокола, похоже, тоже не тревожит проложенный курс. Каждый из нас был там и до, и после произошедшего. И ты, Тайрин, не обошел то место в своих странствиях. Некоторые пиратские капитаны тоже решились недавно там побывать, хотя и не вместе. Однако даже мне не хотелось бы приближаться к этому проклятому месту.
— Вы всегда можете сойти с корабля в любой гавани и оставить его команду на милость их общей судьбы, — насмешливо ответил Странник, которого Харун назвал Тайрином. — Мы давний народ, и наш путь не может переплестись с людскими путями. Не делайте вид, что это не так.
Марен хотела ему ответить, но вслушалась в ночь, а потом глянула туда, где среди веревок спрятались два волшебных создания.
— Мы не одни, — улыбнулась давняя, и обратилась к фее и Ангелочку: — Нехорошо подслушивать чужие разговоры. Лучше найдите себе другое занятие.
— Но вы говорите о капитане! — возмутилась фея.
Маленькой фее, чья пыль на крылышках постепенно краснела, ответила русалка Ульяна.
— Мы часто говорим о капитане, о далеких землях и о прошлом. Особенно о прошлом, ведь оно многим снится, и пиратский корабль тоже видит те сны вместе с людьми, находящимися на его борту. Вы и правда нашли бы себе другое интересное занятие. И более безопасное, — она ласково улыбнулась, но зеленые глаза русалки оставались холодными, как сегодняшняя ночная вода.
— И точно! — толкнул подругу локтем Ангелочек. — Давай и мы посмотрим те сны! Не все же кораблю интересности отдавать!
— А то! Давай! Летим! — фея первой полетела вниз. — Кто больше интересных снов насобирает, тому и сладости! Итана вечером на день рождения Дыма делала, я видела!
— Я тебя догоню, хитрюга! — Ангелочек камнем упал на палубу, расправив крылья возле самой лестницы, ведущей вниз.
Давние только рассмеялись, глядя на их искреннее состязание, и вернулись к своим разговорам.
Понимая, что у нее есть фора, фея полетела к каюте, где жили Ольга, Виктор и Роксана. Люди спали, в ногах у Роксаны калачиком свернулся черный кот Сириус.
Фея сделала круг над взрослыми, с ее крыльев осыпалось немного сине — желтой пыли.
…Осень. По берегу неподалеку от воды идут двое, держать за руки. Они влюблены, у молодой женщины скоро родится ребенок. Большой живот заметен даже под верхней одеждой.
Ольга остановилась, наклонилась, чтобы поднять отполированный морской водой камешек шоколадно — бурого цвета.
— Все же будет иначе, Виктор? — прильнув к мужу, спросила Ольга. — Мы так желали поплыть в далекие края, а нас не отпускали родители. Не хотели, чтобы мы их оставили, променяв на чужие корабли. А теперь мы сами скоро станем родителями. Ребенок нас изменит, правда?
— Ничто нас не изменит, любимая, — он взял плоский камешек из ее руки и бросил в воду, камешек попрыгал по волнам и утонул. — Мы еще увидим мир. Я тебе обещаю!
Виктор подкрепил свое обещание поцелуем…
Почему‑то фее подумалось, что этот сон, как и жизнь, общий для Ольги и Виктора, а их мечта таки сбылась, хоть и совсем не так, как они хотели.
Роксане же снилось совсем иное.
…В небольшой кузнице пылал огонь. В насыщенном багровом цвете пламени время от времени всплывали тени, будто лепестки сожженных в нем чужих жизней. Почему‑то этот огонь, живущий в кузнице, с детства пугал девочку. Он был другим, не похожим на то ласковое пламя, на котором готовят еду, или тот, что оберегает людей от коварного зимнего холода. Этот огонь принадлежал войне, а еще легендам и сказкам, которые иногда вечерами рассказывал хозяин этого дома.
Сегодня кузнец, чьи серебряно — седые волосы поддерживал тонкий металлический обруч, не чинил домашнюю утварь своих соседей. Он ковал оружие — раскаленное до красноты лезвие постепенно светлело. Позже оно станет серебристым, как зеркало, где едва заметными всполохами будут отражаться страхи, ненависть и великодушие, станет тонкой гранью между жизнью и смертью…
— У тебя ко мне какое‑то дело, Роксана? — глянув на девочку, спросил кузнец.
— Нет, я просто слышала, что вы скоро уедете от нас, мастер Арен, — грустно ответила Роксана, осторожно подходя ближе. — Я никогда не видела, как рождается оружие.
Кузнец усмехнулся, услышав, как она его назвала: качнулся огонь, помогающий ему, будто тоже тайком смеясь над услышанным.
— Ты правильно говоришь, Роксана: оружие рождается. Всегда для чего‑то, хотя обычно для войны. Когда оружие проигрывает в поединке, оно ломается, но иногда все равно не умирает. В мире много живого, что люди привыкли считать мертвым. Да, я уеду через неделю. Сегодня последний вечер, когда я буду рассказывать вам сказки, — Арен снова улыбнулся, не переставая работать. — Правда ты уже взрослая для сказок, Роксана.
— Старшие тоже их слушают! — обиделась девочка, вот только наблюдать за рождением оружия было так интересно. — Ты расскажешь нам снова о кораблях с черными парусами? — она разволновалась и невольно обратилась к взрослому так, как если бы говорила с другом.
— Может, и расскажу, — согласился кузнец.
От удара его молота по раскаленному металлу рассыпались искры — разноцветные, живые, удивительные драгоценности, которыми войны расшивают свои одежды во все времена…
Но вечером дети напрасно ждали своего последнего сказочника, ведь других в прошлые годы провели в последний путь их друзья, соседи или родные. В кузнице до утра не гас свет, а днем, ни с кем не попрощавшись, мастер Арен исчез из их городка…
Фея почувствовала движение, отвлеклась, и видение чужого сна поблекло. На нее с укором смотрел черный кот Сириус, будто хотел пригрозить: «Что ты такое задумала? За чужими сновидениями подсматриваешь! И не стыдно тебе?..»
Обиженная фея вылетела из каюты.
А тем временем Ангелочек летал по нижней палубе, где мирно спали мужчины. Волшебное создание уже успело поймать обрывки нескольких снов. В основном они были обычными. Берн охотился на оленя, загоняя его для какого‑то господина. Дэниэл крал яблоки в соседском саду. Бенедикт вспоминал, как отплыл из большого порта, начиная свой миссионерский путь. Константину снилось, что он снова стоит в классе перед своими любознательными учениками.
Владимир во сне работал, только работа у него была нудная, и поэтому на обрывках бумаги он тайком рисовал зверей и птиц, а еще много удивительных цветов. Только те рисунки он не хранил, боялся, что кто‑то может найти и осмеять его. Недобрых людей вокруг всегда было много…
Работа менялась часто, ведь каждой Владимир не мог до остатка посвятить себя. Годы брали свое, сил становилось меньше, семью он так и не создал, многие друзья либо уехали, либо болели или даже уже умерли. Нужно было как‑то жить, и Владимиру ничего не оставалось, как стать дворником.
…Тот день был необычным. Ночью шел сильный дождь, ураганом в городе выкорчевало много деревьев. От стихии сильно пострадал и парк отдыха.
Владимир задумчиво мел дорожку, освобождая ее от сломанных веток. И вот метла дошла до россыпи белых и черных перьев.
Мужчина присел, рассматривая перья. Вероятно, здесь с кем‑то сцепился ворон. Птицы сражались насмерть, хотя крови и не видно, но ее могло смыть дождем. И сейчас была морось.
Белые и черные перья. Свет и тьма. Хотя нет, белые перья слишком холодные, почему‑то мороз шел по коже, даже когда смотришь на них и еще не касаешься. Но и черные не привлекают к себе, они полны дикой силы, и будешь глупцом, если не учтешь это…
Владимир отогнал непрошенные странные мысли. Что‑то важное и невероятное случилось в парке сегодня ночью или еще вчера, когда начался сильный дождь. Важное снова обошло его стороной, впрочем, все значимое проходило мимо него всю жизнь. Было обидно и горько от осознания, что жизнь прошла зря.