— Он так похож на Дина, — прошептала София, стоящая рядом с Ярошем.
— Но ты же понимаешь, София, что это не Дин?
— Я‑то понимаю. Ты в этом Мариан и Феникс переубеди.
Они миновали еще много островков, спрятанных в бухточках, которыми был изрезан мертвый берег. Юрий, Ласточка и Димон стали на носу корабля, раскрашивая разноцветными огнями марево кладбища. Хотя далеко этот радостный свет просочиться не мог, но все вокруг приобрело четкость.
И часа не прошло, как Феофан предстал перед белокрылой Химерой, лишенный поста и осужденный на смерть. Советник Императора усмехнулся, заглянув ему в глаза, будто душу царапнул когтями.
— Ты мечтал, Феофан, стать пиратом. И ты станешь пиратом, останешься в их компании навсегда, — Химера бросила на пол склеенную фотографию. — И никто не положит цветы подле твоих ног. Тебя запомнят изменником. Я же говорил тебе, что чувствую предательство лучше всех в этом мире.
Феофан молчал. Советник Императора возмутился, утратив на миг величие безграничной власти.
— Не смей молчать, предатель!
…Настоящий пиратский флаг пламенеет на мачте, черные паруса наполнены ветром. Куда пожелает, туда и повернет корабль, стоит лишь крутануть штурвал. И никаких правил, никакой фальши, и так мало измеряется золотом, а бумажные деньги Империи — пыль…
— Я не жалею о сделанном выборе, — правда, словно стоит перед имперским судом, а седовласые старухи прислушиваются к отзвуку слов осужденного.
— Пожалеешь, Феофан, пожалеешь, — Химера рубиновой звездой процарапала в полировке стола глубокую борозду.
В черные статуи превращаются только живые, но сколько дней пройдет, пока их станет четыре?..
Зорин и Ирина пыталась разговорить темноволосую женщину, которую пираты сняли с обломка полусгнившей палубы. В свете огоньков на детских руках ее одежда искрилась всеми цветами радуги, словно она была облачена в сияние. Глаза женщины были чистыми и ясными, спокойными, как море.
Странно, но и здесь можно было смеяться, особенно, когда рядом друзья. И тогда не так страшно. Это Роксана быстро поняла. Она перегнулась через фальшборт, чтобы посмотреть, какой стала вода.
Но вода откликнулась на ее любопытство, ударив о борт злой волной. Темная вода, маслянистая, как кровь древнего чудовища. Не стоит беспокоить чудовищ…
— Отойди от борта, Роксана, — посоветовала Феникс. — Ты не знаешь, что может прятаться внизу. Пойди лучше, поговори с Дином.
— Хорошо, Феникс, — на удивление, сразу послушалась девочка.
Роксана обернулась к парню, которого Феникс назвала Дином. Возле него уже сидели Юрий и Странник, было видно, что давний не на шутку заинтересовался новеньким.
Ребята рассмеялись.
«О чем они? И без меня? Новенькие должны знать, что я здесь главная после капитана!» — Роксана побежала знакомиться.
Ярош сам подошел к Марен, когда на корабль подняли странную темноволосую женщину, которая чем‑то тоже была похожа на давний народ. Когда так много общаешься с разными давними, учишься различать их среди людей.
— Марен, скажи мне здесь, в этом зачарованном месте, правду: ты хочешь вернуться к Химере? — спросил Сокол.
Давняя обернулась. Кладбище кораблей изменило ее, временно вернув прежнюю власть.
— А я и тогда сказала тебе правду, Ярош. Мне надоело служить Императору, я тоже хочу быть свободной, а не подчиняться приказам. Да, я думала о возвращении, и мне часто представлялась возможность осуществить это и вернуться в Империю в сиянии славы.
— Ты служила Империи долго, Марен. Почти с самого начала войны с Пиратским братством. Почему сейчас ты помогаешь нам?
Взгляд Марен прикипел к темной воде кладбища пиратских кораблей.
— Сокол, у меня тоже есть прошлое. Мне много лет, очень много… Я покажу тебе часть той жизни…
…Темная вода изменялась, будто со дна поднимался мрак, подсвеченный пожарами. Город на скалах штурмовали с моря, над которым возвышались могучие оборонные стены, и с берега. Почти все дома пылали, началась паника, а захватчик сдачи не принимал.
Поздно. У них было время до вчерашнего вечера, но правители были уверены, что врагам не хватит сил победить. А ночью убили всех танцовщиц, и мало кто мог теперь защитить город от чародейства…
Марен стояла на стене, обессилено держась за зубец. На ее черной одежде застывала кровь — вражья и своя, длинные темные волосы спутаны. Давняя видела и огни в далеком вражеском лагере, и пылающий город, куда входили войска завоевателей. Сквозь дым можно было разглядеть серую форму у большинства солдат.
Давняя закашлялась, вдохнув дыма, и покачнулась. Она слишком много колдовала на протяжении долгой ночи и не менее долгого дня. Этот город не был для нее родным, но здесь жили те, кто доверил ей свои жизни, а у нее не хватило сил, чтобы спасти их. Ни у кого, кто откликнулся на зов правителей Бар — Данари, не было достаточно могущества, чтобы остановить серые полчища. И, стоя на стене побежденного города, Марен восхищалась вражеской силой.
Ее заметили, в Марен полетели четыре черноперые стрелы, но давняя отбила их мерцающим крылом, покачнувшись. Она едва стояла на ногах, когда на стену поднялись солдаты в серой форме.
Свою, такую долгую жизнь, стоит продавать дорого. Марен достала из‑за широкого плетеного пояса два длинных кривых ножа. Давняя отбивалась из последних сил, она глубоко задела нескольких, но солдаты словно не чувствовали боли. Один из них подкрался сзади и ударил женщину. Марен упала, потеряв сознание.
Она очнулась в слабо освещенной камере, попробовала пошевелиться и поняла, что ее приковали к стене короткой цепью. Раны, полученные во время боя, кровоточили, обессиленное тело не могло их заживить.
— …И что мне приказ министра? Вы не пропустите советника Императора? — недовольно поинтересовался насмешливый мужской голос.
Послышались шаги и звон ключей. К решетке подошел высокий черноволосый мужчина в сопровождении двух имперских солдат. Его белые одежды слабо светились в полумраке тюрьмы.
— Открыть, — холодно приказала Химера. — Освободить ее.
Солдаты, не споря, выполнили приказ, но Марен смогла встать, лишь держась за стену. Советник Императора смотрел на нее с любопытством.
— Я и не надеялся встретить в Бар — Данари кого‑то из давнего народа. Тебе здесь не место, — он протянул женщине руку. — Пойдем со мной, Марен.
Голова кружилась, но она должна выстоять сейчас, если хочет жить. А жить хотелось, как никогда…
— Меня давно не называли этим именем… — тихо промолвила женщина.
— Этим именем будут пугать либо воспевать его в печальных легендах. Ты заслужила все, кроме забытья. Или хочешь остаться умирать в подземелье Бар — Данари?
Марен ступила к нему шаг, споткнулась, советник Императора подхватил ее и, поддерживая, вывел из камеры.
Над дворцом Бар — Данари развевались бело — серые имперские знамена, усыпанные тусклыми звездами. Захваченный город стонал, плакал голосами напуганных, раненных жителей. Каждая семья потеряла кого‑то близкого за такую долгую ночь, такой долгий день и еще одну ночь… Бар — Данари, за ним Бар — Торен, а тогда и Бар — Тирана, самый восточный древний город на этом отрезке побережья. Войско пройдет этим путем до конца, тогда здесь тоже воцарится имперская власть.
Ночная прохлада разила гарью, запахом пролитой крови и быстро приводила в чувство.
— Куда ты меня ведешь? — спросила Марен, следуя за советником Императора.
— Посмотреть, — он усмехнулся темными глазами, оборачиваясь к давней.
— Посмотреть на что? — сердце кольнуло недобрым предчувствием, но Марен не выдала своих чувств.
— Небо светлеет. Скоро рассвет. А как в Империи приветствуют рассветы? — темные глаза смеялись, но голос оставался ровным и даже безразличным.
Это не первый город, захваченный советником Императора в этом походе на юг, и каждый рассвет после победы всегда приветствовали кровью, прося для себя новое счастье в длительных войнах, которые на многих фронтах вела новая Империя. Глядя на завоевателя, Марен осознала это на удивление четко.