— Копии? — повторил озадаченный Марсель. Слово предполагало совершенно противоположное тому, что было у него на уме.
Андреа заговорила быстро, возбужденно:
— Мы создадим серию, основанную на произведениях Лалика, доступную для людей, которые могут потратить тысячу-другую. Взгляни на то, что сделал Картье с теми вещицами, которые они называют Les Mustes. Мы можем сделать подобное, назвав наши… — Она заходила по комнате, нервно перебирая пальцы, словно намереваясь вырвать идеи из воздуха. — Les Objets! — торжествующе вырвалось у нее. — Превосходно, правда? Слово, которое у культурных людей будет ассоциироваться с «objets d’art» — и даже те, кто не знает французского, смогут догадаться, что это означает предметы, вещи…
Андреа остановилась и посмотрела на него, упершись руками в бедра.
— Ты просил идею — вот она!
Марсель слегка улыбнулся. Он вспомнил, как его отец высмеивал Картье за чрезмерное стремление извлечь побольше выгоды.
— Знаешь, следующее, что они сделают, — это станут продавать свою дрянь в коробках из-под овсяных хлопьев!
Андреа подошла ближе.
— Ну, что ты думаешь? — потребовала она.
Марсель видел ее в таком состоянии и раньше, возбужденной идеей, как хищник запахом крови. Отказать ей было трудно, возможно, не резонно. Может быть, именно сейчас пришло время выбрать новое направление.
— Я не уверен. Дай мне подумать.
— Думать, думать, думать! — Андреа усмехнулась, встав прямо перед ним. — Мог бы ты трахнуть меня при случае, если б сказал: «Дай мне подумать над этим»? Ты, моя любовь, в бизнесе слишком много пользуешься своими драгоценными мозгами. Почему ты не действуешь, черт побери? Работай яйцами, а не головой! — Для усиления своей мысли она протянула руку и схватила его за гениталии.
Он смутил ее взглядом.
— В одних ситуациях хорошо работают они, в других — мои мозги.
Не разжимая руки, она прижалась к нему, а голос перешел на хриплый шепот:
— А какая у нас сейчас ситуация?
Он был возбужден ею. Глаза метнулись в сторону двери, желая запереть ее.
Она перехватила взгляд.
— Нет. Перестань думать, дорогой. Покажи мне, что ты можешь действовать. — Она горячо шептала ему в ухо: — Покажи мне. Забудь о последствиях, забудь обо всем. Забудь о своем чертовом образе. Покажи мне. — Она расстегнула «молнию», стала поглаживать его.
Вызов вместе с обвинением, что он слишком робок в бизнесе, одновременно разозлил и возбудил его. Неожиданным грубым движением он схватил ее за ягодицы, задрал подол платья и рванул вниз трусики. Она рассмеялась, обхватив ногами его бедра, давая ему возможность войти в нее. Он прислонился к краю стола для поддержки.
— Да, мой храбрый, да. Покажи мне… покажи мне…
Когда он погрузился в ее теплую влагу, руки схватили ее за коротко подстриженные волосы, притянув ее губы к своим в страстном поцелуе.
Вися на нем, она двигалась вместе с ним все сильнее и быстрее.
— Я тебе тоже покажу, — прошипела она прерывисто. Она откинула голову назад, когда в ней начала нарастать сила. — Я… покажу… тебе… — шептала она, когда из ее глубин прорвалась энергия и разлилась, чтобы соединиться с его.
Когда они спустились с вершины блаженства, биение сердец стало успокаиваться, они посмотрели друг на друга и медленно улыбнулись. В быстром, яростном совокуплении они, казалось, оба поняли, что та первоначальная сила, которая соединила их, не потеряла ни капли своей мощи.
Андреа освободилась от него. Они приводили себя в порядок, не оставляя ни малейшего следа от недавнего общения.
Продолжая цепляться за свою гордость, Марсель спросил:
— Итак, что это доказывает? Когда надо трахнуть тебя, я могу действовать быстро. Что ты мне показала?
— Что никто другой никогда не сделает для тебя того, что могу сделать я, — сказала она вызывающе. — Ты не хочешь терять меня.
Марсель бросил на нее косой взгляд.
— В этом есть неприятный привкус угрозы.
— Неужели? — небрежно ответила она.
Он знал, что беспокоило ее — та же самая искра, что воспламенила их взрыв.
— В бизнесе я должен по-прежнему делать то, что считаю нужным. А не то, что говоришь мне ты.
Андреа демонстративно пожала плечами и направилась к двери. Взявшись за ручку двери, она сказала:
— Но разве рискнуть не более волнительно? В конце концов, я сказала тебе не запирать нас.
Она потянула на себя дверь и ушла, оставив ее широко распахнутой.
В сорок три минуты шестого Пит вошла в «Сант Регис Отель», в двух кварталах по Пятой авеню от магазина.
Она решила опоздать. Если кому-то суждено сидеть и ждать в этот раз, то пусть это будет Марсель. Если ему надоест и он уйдет, что ж, тем лучше. Она все еще не была уверена, не совершила ли она ошибку, согласившись встретиться вне магазина. Она, может быть, и отказалась, если б у нее было время подумать. Но ее вызвали к внутреннему телефону во время завершения продажи сапфирового комплекта пожилому магнату — подарок ко дню рождения его ненасытной жены.
Времени хватило лишь на один вопрос: «Почему мне просто не зайти в ваш кабинет?»
— Здесь слишком неспокойно, — ответил он. — Но не волнуйтесь, Пит. Это строго деловое свидание, как и прежде.
Как и прежде? Его способ попытаться смягчить оскорбленные чувства, подумала Пит, делая вид, что никакого романтического оттенка никогда не существовало. Но это было не более чем оправдание за свидание вне магазина. Пит была совершенно уверена, что ей не хочется, чтобы Андреа узнала об этом.
Она остановилась у двери бара в отеле, и тотчас к ней подошел метрдотель.
— У меня встреча с мистером Ивером.
Метрдотель кивнул и проводил ее к столику, где уже дожидался Марсель, уткнувшись в «Уолл-стрит джорнэл», пока движение вокруг не привлекло его внимание. Он встал, когда она садилась, потом сел сам. Официант ждал поблизости.
— Я бы не отказался от шампанского, — сказал Марсель и посмотрел на Пит, ожидая ее реакции.
— Мне нравится шампанское в особых случаях, — прохладно ответила она. — Насколько я понимаю, это обычное деловое свидание. — Она посмотрела на официанта. — Кампари и содовую, пожалуйста.
Марсель пожал плечами и неуверенно заказал себе простой «Гленливет»[17].
— Мне почему-то кажется, что это все-таки несколько особенное событие, — произнес он, когда официант ушел. — Первый раз мы сидим в неофициальной обстановке с…
Пит, опустив глаза, оборвала его:
— Марсель, если вы собираетесь продолжать разговор о том вечере, когда мы обедали вместе, я сразу же поднимаюсь и ухожу отсюда. — Она подняла голову, глаза ее метали молнии. — Я не шучу. Вы сказали мне, что встреча будет деловая, и я пришла только на этом условии, потому что у меня есть свой вопрос, который мне надо обсудить с вами. Вы поняли?
С трудом ей удалось сохранить спокойный голос. Видя через стол его тонкое, красивое лицо, сидя с ним в интимном полумраке бара, все это всколыхнуло мечты, которые, как она полагала, давно были мертвы и забыты.
— Понимаю, — тихо ответил он. — Простите меня за мою бесчувственность.
Она приняла извинение, быстро кивнув головой, когда официант ставил их напитки на стол. Оба сделали по маленькому глотку.
Потом Марсель спросил:
— Вам знакома работа Рене Лалика?
— Конечно, он, возможно, мой самый любимый дизайнер в «ар нуво». — Пит видела только несколько работ Лалика на предварительном показе драгоценностей, выставленных на аукцион в галерее «Парк-Бернет». Этих нескольких примеров, однако, хватило, чтобы иметь представление об особом видении этого ювелира, который творил на рубеже веков. Его оправы были не только из драгоценных металлов. Он также использовал стекло и сталь, горный хрусталь и был непревзойденным мастером в прозрачной эмали, через которую мог проходить свет.
— Почему он ваш любимый ювелир?
— Каждый крошечный фрагмент его произведения — это неотъемлемая часть целого. — Когда Пит отвечала, она представила несколько виденных ею украшений. — Слишком много ювелиров концентрируют свое внимание только на камнях, а все остальное считают просто рамой. Одну оправу можно смело заменить другой. Но только не у Лалика. Он умышленно противопоставляет мягкий свет, сочащийся сквозь нежно окрашенную прозрачную эмаль, яркому свету, проходящему через насыщенную окраску камня. Никто, кроме него, не сделал так, что камень и оправа дополняли друг друга.