§ 285. Из божественного учения
У северных народов была богиня, по имени Гела. Она была богиней смерти, а так как эти люди считали, что естественная смерть делает душу несчастной, то одновременно она была богиней Ада или неблагополучия после смерти.
Сакс рассказывает об этой богине, что она являлась королю Балдуру и предсказала его смерть. Стефанус даёт ей имя "Прозерпина".
Имя этой богини встречается ещё у древних германцев как в слове Helle (Ад) – место проклятых, так и в слове Helle – уголок за печью. Вендская примета, что, когда эта богиня по ночам бродит вокруг, то собаки начинают лаять, без сомнения, породила ругательное слово "хельхунд"171
Если согласиться с Франком, что эта Гела является греческой Гекатой, то ей не только посвящали псов, но и её саму изображали в виде пса или, по крайней мере, с головой пса. Исходя из этих предпосылок, наша фигурка, должно быть, является изображением Гелы или Гекаты. Но с этим предположением вступают в спор такие суждения: невозможно доказать, что венды и другие северные народы позаимствовали своих идолов у римлян или греков. На том основании, что боги последних были более известны, чем боги вендов, у которых не было своих летописцев, разумеется, легко высказать мнение, опираясь на сходство, что этот был Юпитером, а другой – Марсом и так далее (§ 36), а ввиду того, что все языческие верования даже весьма различных народов имеют нечто подобное, то повсеместно легко обнаружить "римских" и "греческих" богов. Так, Гахенберг и Г.И. Фоссиус нашли всех римских богов у древних германцев. Я не считаю, что Гела изображалась в виде пса или что ей посвящали псов, но, может быть, в сказках и говорилось о том, что псы своим воем выражают страх и отвращение к этой богине.
§ 286. Из истории
Другое объяснение представляет нам сведения из истории, в соответствии с которыми это изображение является памятником великого подвига одного венда. Мистевой III был преемником Мизицлава (§ 282). Он принял христианство, но после того как ему дали оскорбительное прозвище "вендский пёс" впал в такое озлобление, что в ответ сказал: "Если я пёс, то я хочу лаять и кусать, чтобы все знали и чувствовали это". Он отрёкся от христианства, обрушился со всей жестокостью на христиан, чтобы искоренить христианство и восстановить языческое богослужение. Это произошло около 1013 года. Для редариев и для поклонения богам всех тех, кто им поклонялся, такое событие было чем-то очень важным и достойным того, чтобы его увековечить в назидание потомкам. Разумеется, создание памятника в виде кусающего и лающего пса могло быть наилучшим способом сохранить эту историю в памяти людей. Если мы внимательно рассмотрим эту фигурку, то убедимся, что она полностью соответствует сообщениям историков. Здесь имеется пёс, который должен изображать Мистевоя, чего очень хотели многие венды. Он изображён в позе пса, облаивающего и кусающего всех кругом. Он лежит на круглой подставке, усеянной шипами, так что, как кажется, напасть на него весьма затруднительно. Всё это происходит в то же время, когда были изготовлены все описываемые изображения. Слово "мита", хотя и объясняется по-разному, хорошо подходит к описанным событиям. Если взять это слово как общее понятие, то оно означает "вымытый". Венды не имели для определения крещения никакого другого понятия, кроме как считать его чем-то вроде омовения. Когда Аркона была захвачена и жителей заставили принять крещение, многие бросились в воду и после этого посчитали, что теперь они стали крещёными, или христианами. Мистевой был крещёным, затем порвавшим с христианством и с озлоблением и ненавистью преследовал христиан. И если он и должен был, и хотел стать псом, то эта надпись вполне подходит, так как в ней содержится оскорбление святого деяния. Мистевой таким образом представлен в виде вымытого (т.е. крещёного) пса. Но слово "мита" может быть и именем собственным. Имя Мистаус, или лучше Мистевой без сомнения составлено из "миста" и "вой", или "воде" (предводитель) и должно переводиться "Миста предводитель". Мито, или Мита было у вендов распространённым именем, и мы находим графа Мито, который, став христианином, основал монастырь. Но Миста и Мита – это одно имя, и всё различие вызвано лишь особенностью произношения вендов, которые, как и жители Богемии и Польши охотно примешивали в свою речь шипящие звуки. Вследствие этого слово "мита" на нашем изображении могло бы быть собственным именем этого предводителя и таким образом, он был тем самым, кого ругательски назвали псом, и кто мог защитить себя лишь как кусающий пёс. Если мы соединим оба предположения, то вполне возможно, что этот венд получил имя Мистевоя, "Крещёный предводитель", только после того, как принял христианство, а до этого носил другое имя. Поэтому и после его разрыва с христианством это имя, чтобы возвысить его решение защитить язычество, оставить на этом памятнике. Я не хочу решать, какое из этих двух объяснений более предпочтительно. Достаточно того, что изготовление этого предмета и рассказанная нами история совпадают во времени, и деяние Мистевоя, по оценке венда, было столь великим, что оно могло стать столь достойным уважения, что его следует увековечить для потомков в этом изображении, подлинное значение которого жрецы могли объяснять в своих, прославляющих героев, песнопениях, исполнявшихся на торжественных сборищах [77].
ПОБЕДИТЕЛЬ
Рисунок 65
Фиг. 65. Победитель
§ 287. Фигура
От статуэток теперь мы переходим к описанию другого вида памятников, которые представляют некоторые события в форме пластических историй. Из таких памятников в нашем распоряжении имеются два исключительно красивых предмета. Оба представляют собой горельефы, и я надеюсь, что не допущу ошибки, если скажу, что они выполнены одним мастером и в одно время, а также то, что они посвящены одному и тому же событию. Первый предмет отлит из жёлтого металла, его высота и ширина одинаковы и составляют 1 и 1/2 дюйма, вес – 2 лота. По внешнему виду, это щит, который может быть подвешен или прикреплён на другом предмете. По краям изящное обрамление с завитками. В верхней части напоминающая небосвод дуга, от которой идёт орнамент, охватывающий ободок.
§ 288. Описание
Представленное действие вполне соответствует образу мысли венда и относится к деяниям, в которых венд искал подлинные почести. Внизу лежит побеждённый, вытянувшийся в длину. Если обстоятельно разглядывать его, то видно, что он обнажен. Его руки отрублены, отчётливо видны обрубки рук. Победитель стоит наклонившись, левая нога на правой, а правая – на теле поверженного. На голове победителя – шапка, одет он в куртку, находящуюся в надлежащем порядке. Полы куртки внизу расходятся, так что видны жилетка и штаны. В правой руке он держит меч с опущенным остриём, а в левой поднимает вверх отрубленную голову побеждённого. Из головы капают капли крови. Кровь струится и из шеи. Вся осанка венда и даже поворот лица сделаны так, что он публично демонстрирует голову и всем указывает, какое важное и храброе деяние он совершил. На плоской оборотной стороне можно прочитать литые буквы "ГАУ", что в переводе значит "руби!"[78].
§ 289. Объяснение
Я определил бы этот предмет как амулет, который брали с собой древние германцы, отправляясь на войну. Но я не нахожу соответствия этого предмета с описаниями амулетов. Скорее я вижу событие, которое не могло быть отражено на меди более наглядно, чем это сделано здесь. Шурин князя Готтшалка Плюссо устроил большой погром в отношении христиан, свирепо преследуя приверженцев новой веры. Я опускаю рассказ о том, что произошло в Ленцене и что сделали в Мекленбурге с графиней Сиритой. Напоминаю лишь о судьбе мекленбургского епископа Иоханнеса. Его сначала подвергли ужасным мучениям и с триумфом возили по городам. Затем ему отрубили руки и ноги, и, в конце концов, и голову, которую насадили на шест, привезли в Ретру и здесь принесли в жертву Радегасту. Это произошло 10 ноября 1066 года. Поэтому я считаю, что побеждённым, возможно, изображён Иоханнес, а победителем – Плюссо, который демонстрировал зрителям отрубленную голову, как знак своей победы. Но если предположить, что это изображение и рассказанная история не имеют между собой ничего общего, то всё же остаётся Радегаст, подлинно признанный бог, которому была поднесена на жертвенном блюде (§ 243) голова епископа[78].