— Эй! — закричал Денье. — Не троньте моего друга, я расскажу всё что знаю! Иначе ничего от меня не услышите, чёртовы дети!
Он дёрнулся, но двое солдат крепко держали его за плечи.
— Не троньте, вам говорю! — ещё раз заорал Денье, коверкая испанский.
Дон Мигель подал знак, и солдаты отпустили Лаваля. Тот, не устояв на обожжённых ногах, со стоном повалился на землю.
"Исповедовали" Жерара Денье испанцы недолго. Уже через полчаса они знали всё, что было необходимо для успешного захвата асьенды. Выторговывая жизнь товарища, Крысёнок вынужден был согласиться провести д'Алаверу с солдатами ночью через лес, минуя выставленные ещё вчера дозоры.
Час спустя, как только немного спала жара, испанцы снялись с лагеря и плотным каре двинулись в сторону плантации, выдвинув вперёд немногочисленные патрули.
Узнав, что Хитрый Пьер посадил всех буканьеров на коней, д'Алавера не сомневался, что французы выследят их и устроят засаду. Спрятав лошадей и пушки с припасами за кирасы солдат, дон Мигель распорядился отобрать лучших стрелков и наездников для ответной вылазки, если колонна всё-таки угодит в предполагаемую ловушку. Указания были даны чёткие: после двух залпов мушкетёров, маскируясь пороховым дымом, выскочить из-за строя и расстрелять буканьеров, пока те не успели отойти и перезарядить мушкеты. В ожидании схватки, этот кавалерийский отряд в дюжину всадников, тоже шёл внутри каре, ведя лошадей в поводу.
Мучаясь от жары и пота, заливавшего глаза, под охраной двух солдат, со связанными руками брёл Крысёнок. Лаваля, который сам идти не мог, привязали поперёк седла. Лицо его побагровело от прилива крови, и хотя он пытался временами прочистить горло привычной шуткой, Жерар чувствовал, что Пьеру невмоготу.
Когда раздались выстрелы, оба сразу приободрились. Они не надеялись, что товарищи их отобьют, но то, что хорошо проредят испанцев, в этом не сомневались. Плохо скрытая ненависть выплеснулась из горла Лаваля булькающими звуками, похожими на смех, и заиграла кривой усмешкой на губах Крысёнка. Пули ложились густо в центр каре, но солдаты не падали — падали лошади.
Испанские шеренги дали два залпа и мгновенно раздвинулись в стороны, освобождая проход, откуда вырвалось с десяток всадников. Они неслись на заросли кустов, отмеченных шапками порохового дыма, лихорадочно отыскивая среди зелени красные пятна буканьерских рубах, прижав покрепче к наплечникам кирас приклады мушкетов.
Встретившие их пули в мгновенье ока сбили растянувшеюся в стремительном галопе ленту кирасиров в страшный, захлёбывающийся кровью клубок. Отчаянные крики испанцев заглушило истошное ржание смертельно раненых животных. Только четверо уцелевших успели разрядить мушкеты вслед уносящимся прочь буканьерам.
Первое нападение буканьеров заставило дона Мигеля задуматься. Хотя потери были небольшими — четверо убитых и шестеро раненых, но более половины лошадей оказались выбиты. Их теперь едва хватало, чтобы везти пушки и припасы к ним.
"Ещё одна такая засада, и кулеврины придётся тащить на себе! — подумал с досадой д'Алавера. — Это задержка дня на два, а если пираты успеют войти в устье Артибонита и придут на помощь соотечественникам, то и бесславный конец всей экспедиции, если застанут на воде. Пушек и людей у корсаров больше", — пришёл он к неприятному выводу.
Пока хоронили убитых и делали носилки для раненых, д'Алавера собрал офицеров. После недолгого обсуждения решено было взять асьенду этой же ночью. При необходимости часть пушек закопать, забрав все припасы к ним, а если возникнут какие-то осложнения и пиратские флиботы успеют войти в реку и подняться выше стоянки Вердье, то баркасы затопить и отходить по суше.
По приказу дона Мигеля к нему опять привели Крысёнка.
— Послушай меня внимательно, — не торопясь, начал испанец, следя за тем, чтобы Гутиэрис успевал переводить. — Если ты хочешь, чтобы твой друг уцелел, тебе придётся сделать для нас ещё одну малость.
Д'Алавера сделал небольшую паузу, пытаясь по лицу пленника уловить подтверждение правильности своей догадки, что этот человек сделает всё, чтобы сохранить жизнь другому французу. Друзья они или родственники, или их связывали другие узы, ему было неинтересно. Главное, что эти узы были, и их надлежало использовать.
— Когда мои солдаты подойдут к асьенде, тебя отпустят. Расскажешь Хитрому Пьеру, что мы уже под стенами, и ты поторопился предупредить. Когда же начнется штурм, откроешь заднюю калитку и выстрелишь из мушкета. Мои люди будут наготове и постараются не пропустить нужный момент. Как только захватим асьенду, можешь забирать своего друга и идти куда хочешь!