Евдокия Ивановна, хлопоча, как наседка над цыплятами, каждый день заходила в опочивальню племянницы и, хмурясь, спрашивала:
– Не помогает?
– Нет, тетушка, – на молодую княгиню было жалко смотреть.
Евдокия Ивановна взяла ее за ладони: они были такими белыми, что просвечивала каждая жилка.
– Надо еще раз к Стефаниде сходить. Может, чего присоветует.
Соломония покачала головой:
– Не кончится это добром, тетушка.
Пожилая женщина стукнула клюкой по полу:
– Дождешься, что Василий от тебя избавится. Он, говорят, сейчас митрополита Даниила уламывает, чтобы тот на ваш развод согласился.
Княгиня еще больше побледнела:
– Он сам сказал об этом, тетушка?
Евдокия Ивановна отвернулась, чтобы смахнуть непрошеную слезу:
– Братцу твоему это ведомо. Смотри, придет за тобой однажды повозка монастырская, свезет в какую-нибудь далекую обитель. А ты, любушка моя, к монастырской жизни непривычная, зачахнешь там.
Соломония решительно тряхнула головой:
– Приведи сюда Стефаниду, тетушка. Василий сказывал, на три дня по делам уезжает. Приведи, милая, мочи нет мучиться.
Тетка удалилась, тяжело опираясь на клюку. Молодая княгиня села у окна, вдыхая пряный летний запах, и задумалась.
Откуда ни возьмись, на ясном небе появились темно-серые тучи, нацелились на яркое солнце, а вскоре и вовсе проглотили его. Молодая женщина подумала, что так и в ее жизни – сначала любовь и забота мужа, несшие радость, и светилась она от счастья, как солнышко, а потом, словно тучи, печаль налетела и унесла радость и веселье.
Княгиня взглянула на икону, висевшую у изголовья кровати. Божья Матерь будто понимала ее, почувствовала, но почему-то не могла помочь, лишь глядела большими скорбными глазами.
Соломония хотела перекреститься, но не успела: Евдокия Ивановна ввела Стефаниду.
– Значит, не подействовала вода, – сказала колдунья, не поздоровавшись. – А ить, я предупреждала. Вряд ли поможет мое снадобье.
Соломония едва сдержалась, чтобы не кинуться ей в ноги.
– Помоги мне, тетушка.
Стефанида достала мешочек и протянула княгине:
– Здесь земля, заговоренная с лесных болот. Прикладывай к животу днем и ночью. А коли и это не подействует, больше меня не зовите.
Евдокия Ивановна повела колдунью в сени, а княгиня, сбросив одежду, высыпала на стол черную жирную влажную землю, взяла горстку и приложила к животу. Пересохшие губы что-то шептали, и ей казалось, что черная болотистая земля наполняет силой ее утомленное тело.
Глава 11. Приморск, наши дни
Вике стоило огромных усилий не показать детям свою боль, не раскрыть отношений с отцом.
Стиснув зубы, улыбнувшись, она сказала, что папа очень занят и сегодня не сможет с ними погулять. И вообще сегодня он уезжает в командировку, немедленно, сейчас.
Ася укоризненно посмотрела на мать.
– Это странно, не правда ли?
В ее удивленном голосе звучали взрослые нотки, и Вика поняла, что дочь о чем-то догадывается. Впрочем, вряд ли Ася догадывалась о том, что происходило в реальности: она обожала отца.
– Давайте поедим мороженого, а потом проведаем дедушку и бабушку, – предложила женщина. – Идет?
Витя захлопал в ладоши, а Ася надулась.
– Папа обидится, – произнесла она. – Ты же сказала, что он хотел с нами.
Вика вздохнула. Сколько она сможет обманывать?
– Папа не обидится, – заверила она дочь. – Он обрадуется, когда узнает, что мы хорошо провели время.
– Ну ладно, – дочь снова взяла братишку за руку. – Пойдем. Чур, мне шоколадное.
Глава 12. Приморск, наши дни
Вика с трепетом пошла в подъезд родительского дома. Что она скажет? Стоит ли подождать или сразу поведать правду, пусть и горькую? У матери больное сердце.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, женщина раздумывала, как себя вести, но когда отец открыл входную дверь, разрыдалась и прошептала: