— Жениться нужно на сиротах! — Николай напоследок припал к фляжке и отбросил уже пустую.
Чай тоже был выпит, наспех приготовленный ужин из традиционных бутербродов и сваренных вкрутую яиц подошел к концу.
— Почитать бы чего перед сном, — потянулся Николай, выразительно глянув на толстенную книгу на полке Мармарова.
— Это не для чтения.
— Интересно, — прищурил глаз Николай и потянулся к книге. — Кхм… астрологические таблицы… Ин-те-ре-сно, — удивленно протянул он. — Так вы — астролог?! А я тут распинаюсь, когда…
— Когда — что?
— Когда вам и так должно быть все известно.
— Я не ясновидящий, — поднялся Мармаров и убрал книгу на сетчатую полку.
— Михаил Данилович, простите. Можно один вопрос?
— Ну если один, — ухмыльнулся Мармаров.
— Один, — упрямо тряхнул головой Николай. — Когда?! Когда я соскочу с этого беличьего колеса? Когда я жить начну?!
— А вы — не живете?
— Не живу, — замотал он головой. — Вырываюсь порой, но… Жена — крыса…
— Теща — кобра, — без улыбки кивнул Мармаров.
Николай осекся, насупился.
— Нет ответа? — с сарказмом спросил он. Мармаров пожал плечами.
Николай понимающе повел глазами.
— Впрочем, — решился Мармаров, — ответ найти можно.
С попутчика мгновенно слинял сарказм, лицо вытянулось. Он подался вперед, подперев рукой подбородок.
— Но вначале позвольте несколько вопросов.
Николай закивал и распрямился.
— Теща давно болеет?
— Пару лет как, — уставился он. — А причем тут…
— Живет одна?
— С младшей дочкой и ее мужем. Выскочила за непризнанного гения-программиста.
— Гений — это хорошо, — Мармаров задумчиво постучал пальцами по столику. — А детки ваши в детсад не ходят?
Он мотнул головой.
— Гувернантки, как я понимаю, у вас нет?
Николай смерил астролога взглядом:
— И садовника — тоже.
— И в кружки ваши дети не записаны? — продолжил Мармаров.
— Не записаны. Я ж говорил: сыну — всего 5, а дочке — 6. Погодки.
— Ну-с, вот прогноз и вырисовывается. Внимаете?
— Внимаю, — во взгляде Николая плескалась гремучая смесь: жгучий интерес, лед недоверия и боевая готовность обернуть все в шутку.
— Как только непризнанный гений получит признание, а свою тещу вы захотите назвать мамой, ваш начальник пойдет навстречу! Получите и высокую должность, и соответствующий оклад.
— А премиальные? — рассмеялся ему в лицо Николай.
— Премиальные ждите после ближайшего утренника.
— Какого утренника?!
— Предновогоднего, к примеру, — пожал плечами Мармаров. — Где ваши детки исполнят соло. Под аплодисменты, разумеется.
— Ну и шутки у вас, — зло отмахнулся Николай и стал сосредоточенно взбивать плоскую подушку.
— Спокойной ночи.
На пожелание Мармарова Николай лишь что-то невнятно буркнул.
Николай
Еще накануне я чуть ли не скрипел зубами. Повелся, болван, на нелепые сказки случайного попутчика. Я-то! Все сказки для которого закончились в девять лет, когда в авиакатастрофе погибли и мать, и отец. А жизнь обернулась бесконечной драмой с подспудным порывом — дотянуть до очередного антракта. Вырваться!
Поэтому сегодня, несмотря на скудный дорожный завтрак, я словно воскрес: антракт же! На целых 8 дней.
Вырвался!
Ну, а нестандартный, хотя вполне респектабельный, попутчик — лишь занимательный жест случая.
Расслабься, Ник. Ты же — вырвался.
— Может, и сон разгадаете, — неожиданно для себя спросил я Мармарова. — Занятный такой, ясный… Честно говоря, даже кошмарный. Бр-р-р…
— Я гадать не научен, — повел бровью попутчик.
— Посоветуете что-то, — пришлось выдать обаятельную улыбку. — В третий раз сегодня видел — мороз по коже.
— Рассказывайте! — усмехнулся Мармаров, отложив в строну еще нераскрытый еженедельник.
— Начало неясно… Яркий свет, громкая речь, столики, визг скрипок… В руках тяжелый поднос. Под салфеткой, я знаю, голова врага. «Заказывали?» — хохочу. Другие, а там много людей, хохочут тоже. Чьи-то обезьяньи пальцы вдруг срывают салфетку. Хохот оглушает. На подносе — голова. Моя. Только усы — седые. Под дикий оглушительный хохот я просыпаюсь. Все! В эту ночь — уже третий раз снится…
— Судьба считает до трех, — сухо обронил Мармаров.
Фраза Мармарова ввела меня в ступор. Да и пока сон пересказывал, стало не по себе. Да, да — страшно. До жути…
— Так разгадаете? — взглянул я на него.
Мармаров укоризненно поморщился и вздохнул.