В проеме двери столкнулись, под приветственные возгласы обнялись и, на миг застряв, рассмеялись два друга.
— С новосельем, Арсений! — оглядывая стильный кабинет зав. отделом новостей, переступил порог Мармаров. — Газетчик все же победил в тебе телевизионщика…
— В «Кавминводских вестях» я начинал… Да и в раскрутке Горина «КВ» поучаствовали тогда не слабо…
— А-а-а! Помнишь наш первый эксперимент[2], — загрохотал Мармаров, устраиваясь в удобном кресле у журнального столика.
— Еще бы! Напрасно закономерность рядилась в тогу случая. Нам удалось ее сорвать! Из нищего родился принц.
— А?..
— Это я образно. О Горине. Кстати, его недавно вновь переизбрали, вполне исправно рулит Солнечногорском.
— При случае передавай привет.
— Спасибо. Он ваш адепт. И следует диктату звезд… Поэтому в седле.
— Какой диктат?!. Ну, балаболка, — качнул головой Мармаров. — Да разве могут диктовать «навигационные приборы»?!. Так и планеты, звезды… Их циклы, ритм дают подсказку — как не отклониться от курса к счастью, полноценной жизни, предназначенью. Забыл?!.
— Язык мой — враг мой. Оговорился, — пожал плечами Арсений. — Прямой эфир не для меня. Поэтому я здесь.
— Опять неточность. Газета — твоя судьба…
Короткий стук оборвал Мармарова. Кто-то на миг заглянул в кабинет.
— На пять минут, — извинился Арсений. — Уточню нюансы и свободен. Герой дня, между прочим, — кивнул он в сторону двери.
— Зови своего героя, — согласился Мармаров. Подшивка «КВ» с журнального столика перекочевала к нему на колени.
Герой оказался тщедушным малым неопределенного возраста. Пегие брови, изрядные залысины, скошенный подбородок рисовали образ неудачника. Но легкий упругий шаг, незаметное движение, которым он развернул и оседлал роскошный стул красного дерева, и даже снисходительно-выжидательная улыбка опрокинули первое впечатление.
«Однако!» — подумал Мармаров.
Подшивка местной прессы его уже не интересовала.
— С биографией вашей я ознакомился, Виктор Иванович, — начал было Арсений.
— Да какая там биография, — заерзал на стуле посетитель. — 20 лет… в участковых.
— Круглая дата. Отлично! — черкнул себе что-то Арсений. — Читателей интересует сам момент столкновения с преступниками. Диктофон включен.
— Какое столкновение? Так… Рядовое дежурство. Вечерняя смена… Под рождество…
— Если чудеса случаются, то в рождество, — попытался было оживить беседу Арсений, но тут же осекся.
Губы участкового дрогнули, взгляд затуманился, отчаянно запульсировала на виске жилка. Опустив голову, он стал разминать пальцами надбровные дуги…
«Рыдать он здесь собрался?» — на миг онемел Арсений.
— Может, воды?
Виктор Иванович замотал головой:
— Аллергия…
— На что?! — округлил глаза Арсений.
— Это я так… Уела меня эта слащавая присказка. Не переношу. За всю жизнь ни чудес, ни подарков судьбы. Двадцать лет в участковых, вот это… подвиг, — сомкнутые губы будто разодрало чужеродным словом.
— Вы же обезвредили банду похитителей…
— Да не обезвреживал я. Только вычислил, обнаружил и… И все.
— Все?! Даже в сводке посвятили этому два абзаца, — развернул он распечатку происшествий. — Мне интересен взгляд очевидца, самого героя. Смелее!
— Три дня назад, 6-го, то есть, — прояснилось его лицо и полыхнул голубым взгляд, — и воздух пьянил, и снег кружился, и морозец трещал в меру… Ни пьяниц, ни нарушителей. Все мирно. Вдруг… Тот самый гражданин…
— Вот тут подробнее… — В пальцах Арсения нетерпеливо подпрыгнула ручка. Диктофон диктофоном, но без фиксации собственных мыслей работать он не привык.
— Короче, в безлюдном переулке к часу ночи вдруг проявился «клиент».
— Кто?!
— «Алик», пьяный в драбадан. «Клиент», короче.
— Ясно, — пробормотал Арсений, а ручка, услужливо припав к бумаге, уже размачивала сухую исповедь героя сочными мазками:
«… Вот неустойчивой походкой „клиент“ мой пропетлял к газону, увяз в сугробе, встал. Осталось обнять фонарь. Весь в соболях и кашемире — предел мечтаний для барышни с панели, карасик жирный для щипача и тряпка красная для отморозка. „Такие люди без охраны“, — вдруг ухмыльнулась шальная мысль. Ее пропел я вслух. Осталось перейти дорогу.
Визг шин отбросил меня назад, тело спружинило на автопилоте. Отменная реакция спасовала минутой позже, когда тачка с неустановленными номерами мигнула за поворотом красным. И тут я ахнул: соболино-кашемировый испарился. Все промелькнуло, как карточная колода в руках фокусника. Чрево „мерина“ всосало внутрь несостоявшегося „клиента“. О том, что произошло, лишь безмолвно кричал растерзанный будто взрывом сугроб.