Обескураживающий титр „конец“ упал нежданно, как в фильме-триллере».
— И?! — оторопел Арсений, колом встала и ручка.
— Короче, к полудню преступники были обезврежены: группа захвата сработала оперативно. И тут я вспомнил, что накануне у меня был день рождения. Юбилей.
— Как вы сказали?! — вскинулся Мармаров.
— Юбилей. Шестого января. В ночь моего дежурства, под рождество. Мне стукнул сороковник.
Во взгляде журналиста мелькнуло нечто странное.
— Что то не так? — заерзал на стуле Виктор Иванович.
— П-продолжайте, — пробормотал Арсений, обменявшись взглядом с Мармаровым. — Что явилось зацепкой? — очнувшись, пришпорил свою мысль Арсений.
С места в карьер разогналась и ручка, строя из коротких рубленых фраз героя цельную картину:
«…Привычка просматривать местную прессу сработала уже наутро. С газетной полосы сиял холеной мордой несостоявшийся „клиент“. Все в тех же соболях. Он резал ленту на открытии отреставрированного храма. Под снимком — лишь слово „До…“. На обороте вылез новый снимок. Вот здесь „клиента“ не узнать: лицо в ладонях, поднят воротник… А подпись ниже — „…и после“. Что — „до“, что — „после“?! А-а-а… Банкир! „Хозяин „Лотос-банка“ банкротством полным закрыл прошедший год…“. Но о вчерашнем похищении — ни слова. Пожалуй, рано. Для печати, не для меня. Теперь Фортуна манила иным раскладом — освобождением банкира из рук злодеев».
— Как вы вышли на банду похитителей?..
Виктор Иванович пожал плечами:
— Дедукция. Ипотека, кризис, невозвращенные кредиты, махинации с паспортами. Опасные свидетели. Плюс — обратная связь с населением и знание участка… Остальное — тайна следствия.
Ручка выскользнула из пальцев Арсения. Мармаров пересел к столу. Виктор Иванович — в кресло:
— Я вижу, у вас — не все.
С минуту Виктор Иванович переводил взгляд с журналиста на пожилого элегантного господина, по-хозяйски расположившегося за столом руководителя.
— Не все, — качнул головой Мармаров.
У Виктора Ивановича отчего-то засосало под ложечкой.
— День рождения, — в полной тишине произнес Мармаров, — день нашей силы. И все, что происходит с нами в эти сутки, — сакрально.
— И что?.. — недоуменно повел плечом герой.
— Простите, Виктор, есть два вопроса — не для прессы, личных. Позволите?
— Валяйте!
— Вы испугались в тот самый вечер, 6-го?
— Не то чтоб испугался. Но шок я испытал.
— А год назад, 7-го — ничего не омрачило текущий день?
— Седьмого? А что?!
— Вы обещали ответить.
— 7-го ушла жена, — опустил он взгляд. — К другому.
— И тоже испытали шок?
— Нет, эйфорию, радость! Конечно, шок. Но…
— А если ленту жизни открутить назад еще немного — еще на год, на два. Но даты нужных дней немного сдвинутся. Два года назад нас будет интересовать — 8-е января, три года — 9-е…
— Зачем вам это?
— Не помните?
— Все помню. Я ж говорил, что угораздило родиться мне в Рождество. И каждый год, наивный, я ждал чудес. До самого Крещенья. Ждал и молил судьбу, и дни считал. Напрасно. Мне внимало глухое как саван небо.
Я помню, что случилось, к примеру, 11 января — года два назад, когда я мерил шагами свой участок. Из окон одной высотки летело сверху что ни попадя: традиция — старье все вон? Убить же можно! Ну, я прикинул, считая этажи. Полез. Едва в живых остался, но отморозков взял. Зато пять лет тому назад — 15 января — был чудный день. Свершилось! Я встретил женщину моей мечты. Ее.
— Все ясно. А что происходило год назад — десятого, а?
— Хм… не помню. Абсолютно.
— Год 2008, десятое, январь.
— Зачем вам это нужно?
— Не мне. Вам! Шок в день рожденья — предупрежденье. Но если подряд три года вас лихорадит в день рожденья, вам дан знак свыше — горючее удачи на нуле. Остановись. Иначе занесет. Волна всех неурядиц последних лет накроет вас 9-го. Уже… сегодня. Слыхали о резонансе? Ну. Вспоминайте!
— Не помню. Жил же я без этой новомодной ерунды.
— Новомодной?! Откройте Библию хотя бы ради любопытства, где день идет за год. Все в ваших силах — разгадать знамение и не подставиться.
— Не помню. Не-е-т!
— То, что могло сбить вас с колеи 10 января 2008 года, та сфера жизни уязвима и сегодня, девятого. Судьба шагает мерно — и день идет за год.