Я ступил на тротуар, пытаясь быстренько сообразить, куда мне направить свои стопы, чтобы унять, наконец, надоедливое урчание в животе, но в голову как назло ничего не лезло. Ещё бы, какие мысли могут быть на голодный желудок? Я начал злиться. Тоже мне работодательница. Слиняла куда-то, оставила единственного сотрудника без обеда и хоть бы хны. Да за такое, вообще-то, можно и по шее получить. Вот была бы она мужиком…
— Гражданин!
Передо мной встали два чудика в штатском: в костюмах, при галстуках, в чёрных лакированных ботинках и в чёрных солнцезащитных очках. Я не сразу сообразил, откуда они взялись, потом увидел распахнутые дверцы «девятки» и понял, почему лаяла дворняга. Мне эти двое тоже не понравились. Неприятные типчики, два таких братика из ларца одинаковых с лица, только один рыжий, а другой блондин. Блондин протянул мне красные корочки.
— Следуйте за нами!
Вот те здрасти. Что было написано в корочках, я не разглядел, но на ментов они не походили. Наши российские милиционеры на ту зарплату, что им платят, так одеваться не будут, иначе по миру пойдут. Эти же походили на манекенов из витрины дорогого магазина, к тому же, на манекенов, которых очень хорошо кормят.
— А в чём, собственно…
— Вам всё объяснят!
Нет, это точно не менты. Говорят резко, но вежливо. А менты обычно сразу руки крутят.
— Никуда я не поеду, — наотрез отказался я. — Некогда мне.
Зря я это сказал. Пусть эти двое ментами не были, но повадки у них были самые что ни на есть ментовские. Один, не раздумывая, дал мне под дых, потом вместе они подхватили меня согнувшегося пополам под мышки и поволокли к машине. Сопротивляться я не пробовал, не хватало воздуха, поэтому они безо всяких проблем затолкали меня на заднее сиденье, а сами сели по бокам. Наверное, для того, чтобы я не сбежал. За рулём сидел ещё один чудик в костюме. Не обращая на меня внимания, он завёл мотор, и мы поехали по трясучим дорогам Березовска.
Говорят, что в экстремальных ситуациях наши организмы мобилизуются, силы удесятеряются, в кровь поступает мощная порция адреналина и мозги начинают работать быстрее. Не знаю, может так оно и есть, но только не в моём случае. Минут пятнадцать я ждал, когда силы мои удесятеряться, чтобы одним ударом расправиться с чудиками и вернуть себе свободу. Но то ли ситуация была не экстремальная, то ли со мной что-то не в порядке, однако никакого прилива адреналина я не почувствовал. Посмотреть в окно, чтобы хоть немного сориентироваться, я тоже не мог. Один из чудиков своей тяжёлой дланью прижал мою голову к моим же коленям, а когда мы, наконец, остановились, натянул мне на глаза повязку, лишив последней возможности узнать, где я нахожусь.
Сомнений не было — меня похитили, самым наглым и не самым дружеским образом. Как это ни странно, страха я не испытывал, так, лёгкую нестабильность. Во-первых, брать с меня было нечего. Что можно взять с обычного российского безработного? Во-вторых, седьмое чувство шептало, что причинять вред мне никто не собирается. Меня вытащили из машины, и повели, поддерживая под локти, какими-то коридорами, переулками, лестницами, вверх-вниз, налево-направо и снова вверх-вниз. О том, хотели меня запутать или путь действительно был такой кривой, я не думал. В конце концов, не я был паровозом в этом движении. Меня охватила непонятная смесь чувств, где главными были любопытство и восторженность. Вся моя жизнь до приезда в этот город проходила в строго определённых рамках, за пределами которых не было места ничему непредвиденному. О каких-то там приключениях я и мечтать не смел, и теперь мне было очень интересно узнать, чем всё закончиться.
Когда с моих глаз сняли повязку, я обнаружил, что нахожусь в просторной светлой комнате, очень напоминающей кабинет учёного. Рассеянный дневной свет, проникавший сквозь полотняные жалюзи, освещал широкий письменный стол, книжные шкафы вдоль стен, и небольшой кожаный диванчик рядом с дверью. За столом сидел лысый старикан в очках и, разглядывая меня, теребил острую бородку-клинышек. Взгляд его напоминал взгляд моего школьного учителя по русскому языку, весьма строгого и требовательного, и я невольно поёжился.
Старичок ленинским жестом указал на стул возле стола, и я послушно сел. Спорить с ним и качать права, с общими фразами типа «Как вы посмели» и «Вы за это поплатитесь», у меня никакого желания не возникло. Я просто сел и приготовился слушать. Что-то он скажет.
Однако старичок не спешил начинать разговор. Он продолжал молча разглядывать меня, оставаясь при этом абсолютно бесстрастным, словно памятник. У меня появилось ощущение, что где-то я его уже видел. Что-то знакомое промелькнуло вдруг в очертаниях худого треугольного лица, добродушного и одновременно хищного. Будто у только что отобедавшего волка.