Много он знает, что мне снилось! Не хочу показаться нескромным, но однажды во сне я ограбил сберкассу возле моего дома и весь остаток ночи считал деньги. Насчитал много. Правда, это были не доллары, не евро и не рубли, а монгольские тугрики, но тоже неплохо вышло.
Не отводя пистолета, я налил в бокал лимонада и выпил. Пить очень захотелось. Шурик тоже хотел пить, потому что он не говорил, а хрипел. По доброте душевной я налил и ему. Не знаю, что ему почудилось в связи с этим, но причитать он перестал.
— Давай присядем? — предложил я. — Что мы всё на полу? И амбалов своих отошли куда-нибудь, чтоб глаза не мозолили. Да и девок заодно. Разговор у меня серьёзный…
Шурик встал, отряхнулся и замахал на братву руками.
— Давайте, давайте отсюда. Видите, разговариваем мы.
Мы сели за стол друг против друга, как послы двух держав на мирных переговорах. Шурик предложил для начала выпить и закусить, но я отважно отказался. Отважно, потому что водка в бутылках соблазнительно потела, а икра в банках была самая что ни на есть зернистая, как в книге по кулинарии сталинской эпохи. Но, во-первых, я уже поел, а во-вторых, где-то в плену (в этом я уже не сомневался) томилась Любаша и с нетерпением ждала своего спасителя, то бишь меня.
— Приступим, — сказал я, отодвигая тарелку с салатом и кладя на её место пистолет. Шурик согласился, и я поведал ему всю историю, как час назад Андрею Фёдоровичу. Выслушал он меня с таким же олимпийским спокойствием, только мысли гонять не стал.
— И ты хочешь, чтобы я разобрался с кротами?
Умный мальчик, хотя по виду не скажешь.
— Угадал.
Вот теперь Шурик задумался. Думая, он опрокинул пару стопок водки не закусывая и пару раз принимался грызть ногти. Дурная привычка. Наконец, когда я уже начал терять терпение, он сказал:
— Лучше застрели меня сразу!
Я воспринял его слова как сигнал к действию и потянулся за пистолетом. Если человек хочет, чтобы его пристрели, значит пристрелим. Делов то! Однако Шурик быстро вскинул руки в предупреждающем жесте. Засуетился, стервец, когда жареным запахло. Понял, что терять мне нечего.
— Погоди, погоди, погоди! — вновь запричитал он и глубоко вздохнул. — Что, и пошутить нельзя? Шуток не понимаешь?..
— В постели со своей болонкой шутить будешь, — ровным голосом ответил я. — Ещё раз так пошутишь — точно пристрелю.
Я был настроен решительно. Весьма! И он это понял.
— Ладно. С шутками покончено. Вы сюда за скифскими сокровищами приехали? Если в долю возьмёшь, я вам помогу.
Про сокровища я ему ничего не говорил, он сам догадался. Любаша просила меня никому про это не говорить, вот я и не говорил. Ради Любаши я бы и под пыткой молчал. Хотя… Хотя под пыткой может быть и сказал.
— А что ещё делать чужакам в нашей дыре? — чувствуя моё недоумение, принялся объяснять Шурик. — Достопримечательностей нет, перспектив для бизнеса тоже нет. Раньше лес был, но его уже лет двадцать как вырубили, даже пеньки выкорчевали. Одни только полезные ископаемые остались: скифские курганы да поля сражений давно минувшей войны. На путешественников по местам боевой славы вы не похожи, вот и остаются сокровища скифов.
Да, действительно умный мальчик. Ему бы детективы писать или шпионов ловить, а он в бандиты подался. Надо будет сказать Любаше, чтобы она из него эту дурь до конца выбила.
— Шурик, ты сейчас не в том положении, чтоб торговаться. Тебе о душе думать надо, а ты о кармане печёшься. Хочешь помочь — помогай, не хочешь — звони своему ритуальному агенту.
— Да что ж ты всё злишься-то? Бог с ней, с долей, я и без неё помогу. Я, вообще, человек покладистый и добросердечный. Возьмём ребят, пару автоматов и двинем за твоей Любашей. Подходит?
— Подходит, — кивнул я. — Только запомни, Шурик, ты у меня всё время на прицеле. Начнёшь выкаблучиваться, я тебе махом дырку в башке просверлю. Реакция у меня кошачья, я с пятидесяти шагов в спичечный коробок попадаю. В армейском спецназе научился.
Про спецназ я, конечно, наврал, но то ложь во благо. Служил я в ракетных войсках простым водилой и оружие только на присяге видел. Однако Шурик этого не знал, а это главное.
Шурик позвонил кому-то и через минуту к нам за столик подсел лысый дядечка лет пятидесяти с лицом Дракулы и взглядом анаконды. Если бы я встретил его где-нибудь на улице, то обязательно перешёл на другую сторону, потому что смотреть на него было страшно.