— Сиди, где сидишь, — разрешил я.
Не опуская пистолета, я склонился над Любашей и осторожно убрал волосы с её лица. Её чистые проникновенные глаза смотрели на меня с надеждой и радостью. Именно ради этого взгляда я и шёл сквозь все невзгоды, обрушившиеся на мою бедную голову в последние тридцать шесть часов.
— Я знала, что ты придёшь, — тихо сказала Любаша, когда мне удалось освободить её от оков злого Гусева. — Я знала…
Я почувствовал себя героем. Всего лишь неделю назад я был скромным обывателем, никому не нужным и не известным — и вот герой. Приятно, чёрт возьми!
— Больше никуда одна не ходи, — скромно ответил я, помогая ей подняться на ноги.
Первый раз в жизни, точнее, первый раз за всё время нашего знакомства, я держал её в своих руках, прикасался к её телу, чувствовал тепло её дыхания, и мне казалось, что я вернулся домой. Ощущение чего-то родного, близкого, доброго охватило всего меня и потянуло в бесконечную пустоту блаженства и страданий, где влюблённый человек превращается в зыбкую эфемерную субстанцию не способную к действию. Я понимал, что сейчас не время погружаться в мечты, что маленькая слабость может обернуться большими потерями, но ничего поделать с собой не мог…
К жизни меня вернула Любаша. Она осторожно высвободилась из моих цепких объятий и сказала:
— Даниил, надо их связать.
Я встряхнулся. Да, сначала общественное, потом личное, и перенацелил пистолет на немца.
— Уважаемый Отто Фридрихович, будьте любезны, окутайте Борю этими путами, — и ногой швырнул ему верёвки, которые только что снял с Любаши.
— Вам это не поможет, — криво усмехнулся Боря. — Далеко вы всё равно не уйдёте. Мои ребята и на дне морском вас отыщут.
— Вяжи, — кивнул я фон Глыбе. — Девку тоже.
Фон Глыба подчинился. А что ещё ему оставалось делать? Я был очень расстроен, а по многолетнему опыту он знал, что сердить расстроенного влюблённого мужчину крайне опасно. Пусть даже он не знает, где находится предохранитель. Он связал Борю, потом девочку с фруктами, потом послушно завёл руки за спину, позволив мне связать его самого. Потом всем троим я заклеил рты скотчем, чтобы криками о помощи они преждевременно не привлекли внимание резвящихся за зеркальной стеной громил, потом отошёл, критически осмотрел дело рук своих и остался доволен.
С Антошкой я поступил проще. Я просто ударил его рукоятью пистолета по голове и всё. В кино часто показывают такой трюк, и я подумал: а чего мне-то мудрить? Антошке это, конечно, вряд ли понравилось, но меня его мнение беспокоило мало.
Обезопасив, таким образом, тылы, я повернулся к Любаше.
— Уходим.
Любаша по-прежнему смотрела на меня как на героя и делала всё, что я скажу. Куда только подевались её былая спесь и высокомерие. Такая она мне нравилась больше.
5
Обратный путь мы проделали быстрее. Охранники не обратили на нас никакого внимания, ну разве что чуть-чуть потаращились на Любашу (красивая всё-таки она, не часто таких красавиц встретишь), а во всём остальном мы никаких проблем не испытали. Шурик встретил нас настороженно. Пару дней назад Любаша обещала пристрелить его, но то ли сейчас ей было не до Шурика, то ли она забыла об этом (женщины часто забывают свои обещания), в общем, она не обратила на него никакого внимания. Шурик воспрял духом, надавил на газ, и мы выехали за ворота.
Любаша откинулась на спинку сиденья и отвернулась к окну. Утреннее солнце светило ей прямо в лицо, ослепляя даже сквозь тонированные стёкла. Выглядела она уставшей: волосы растрёпаны, круги под глазами, скулы обострились — но на красоту её это нисколько не повлияло. Наоборот, это придало ей некий шарм бизнесвумен, сильной и уверенной женщины. Той самой, которая и без помощи мужчины способна снести горы и вычерпать море. И перешагнуть через кого угодно, если понадобиться.
— Не смотри на меня так, не люблю, — сказала она, поворачиваясь ко мне. В голосе звучали металлические нотки. — Ты что-нибудь нашёл?
Нет, это не шарм, это её сущность. Даже после всего, что ей пришлось пережить, она думает о делах.
— Тебе надо отдохнуть, — ответил я, стараясь говорить как можно убедительней. — Шурик предложил нам пожить в его доме. Там ты будешь в безопасности.
— Ага, — подтвердил Шурик. — В город Гусь не сунется, побоится. Пока вы здесь, вам ни что не угрожает.
Любаша посмотрела на него как-то удивлённо, будто и не знала, что он умеет разговаривать.
— А ты кто такой?
— Я Шурик…
— Это я помню. Кто ты такой, чтобы давать мне советы? Кажется, я обещала пристрелить тебя? Ну так крути баранку и жди своей очереди.