Другой пример: семья священника Таборанского в годы Великой Отечественной войны приютила ссыльного владыку Иосифа (Чернова). Вся семья находилась под надзором: сначала большевиков и ЧК, а потом и гитлеровских оккупантов. Глава семьи, священник, в некоторые периоды вынужден был прятаться в гроте за компостной ямой. И тем не менее владыку Иосифа приняли, невзирая на опасность.
Жизнь и состояние других членов церкви так же важны для христианина, как и жизнь его самых близких. Зачастую христианское родство побеждает кровное: знание о будущей, вечной жизни, присущее христианину, придавало уверенности и силы для победы над косностью и укрепляло волю. Вот это качество — умение ценить жизнь другого человека выше своей собственной, умение видеть в каждом Христа, и является качеством той повседневной жертвы, за которое первых христиан так и называли: святые.
Отличительными чертами быта первых христиан были общительность и взаимопомощь. «Благотворения и общения не забывайте», — говорит апостол Павел в одном из своих Посланий. В античности тоже было понятие общины (греческие города-полисы). Существовало и понятие круга, касты. Христианское сознание, руководствуясь помощью свыше, усвоило все лучшее из нажитого опыта, мудро приняло все, что можно принять, оставив все, что нужно оставить. Ничего напрасно, или, говоря по-церковнославянски, праздно — вот довольно точное определение жизни древнего святого. Вокруг него весь мир движется, оживает и приобретает совершенно новые оттенки отношений. Если порой христиан нельзя отличить от нехристиан по языку и внешности, то по образу жизни — довольно четко.
Языческий мир индивидуалистичен. Он знает о доблести и преступлении, и лучшие из его строгих законов взяты на вооружение христианством. Но представление о человеке в языческом мире сравнительно простое. В нем человек относительно свободен в своих желаниях и поступках. Личность язычника почти не ведает о своей изначальной раздробленности, и потому почти себя не осознает как личность. Личность язычника — это скорее деталь архитектуры, пейзажа, нечто унифицированное. Как только в человеке некое качество развивается настолько, что превосходит доступный пониманию простой личности уровень, происходит катастрофа. Ни Александру Македонскому, ни Юлию Цезарю их соотечественники и подчиненные не могли простить их воли и талантов. Герои и даже боги древнегреческих трагедий завидуют простым смертным: Афродита мстит Ипполиту, Эдип убивает отца и др. Языческому сознанию невозможно ни понять, ни принять то, что есть нечто другое, возможно, даже его превосходящее. Все замыкается на индивидуальности; в этом драма языческого мира и его недостаточность.
Вход Господень в Иерусалим
Христианство предложило новый тип личности и отношений, гораздо более сложный: не мир, но меч. Возник целый институт норм и отношений. Тем не менее только в христианском сознании находятся возможности для наиболее гармоничного сотрудничества личностей. То, что было недоступно понятию язычника, осознается и принимается христианином. Например, помощь бедным. В античном мире она считалась актом филантропии, причудой. А в христианстве она стала нормой жизни и скрепляющим раствором всего здания церкви. «Амвросий Медиоланский, епископ Рима, во время гонений велел продавать церковные сосуды и выручать на полученные от продажи средства невольников, причем не только братьев христиан» (взято из предисловия Г. Прохорова к изданию «Об обязанностях священнослужителей», Казань, 1908 г., репринт «Благовест», 1995).
Прежде всего, святых первых времен создавало и объединяло общее служение — молитва. Затем, с течением развития богослужебной практики, оно приняло канонические формы. В православном обиходе прежде всего — литургия, всенощное бдение, молебны, панихиды и другие требы. Создалось учение о семи Таинствах Церкви: крещении, миропомазании, евхаристии, елеосвящении (соборовании), браке, хиротонии (рукоположении в сан) и исповеди. В католичестве примерно то же самое, но церковная служба называется мессой. В католичестве и православии разное расписание постов, разные их условия. Но и там, и здесь посты признаются нормой жизни христианина. Практика лютеран таинств не знает, но их молитвенные собрания так или иначе являются общим служением.