Семнадцать убитыми, полтора десятка раненых.
Мертвых убрали к огненному погребению, своими же вышитыми плащами прикрыли красиво, шлемами-шишаками головы облекли, клинки в мертвые ладони вложили.
И тем же вечером сожгли погибших по старому нордхеймскому обычаю — на сосновых бревнах, за бургом. Там йотом вези курган поднимут. В память наследникам.
Зачем после погребения горевать? Кому от слез лучше будет? Посему вечером — пир у Атанариха. Себя показать, да с гостюшками пораззнакомиться. Больше всего вези Тотланта уважали — шаман, колдун, это почти как военный вождь. Только не воинами командует, а миром незримым, тем, где духи правят. Тотланта одновременно и побаивались, и интерес к стигийцу неподдельно—детский проявляли. Лучшего пива подносили. Хмур был Тотлант-стигиец. Улыбался натужно. Знал, в какую переделку попал не по своей вине.
Только одному Хальку было совсем плохо. Он уже понял, какое густое варево заварил — вот тебе, господин библиотекарь, милая невинная шуточка: треть королевского отряда перебили, а не приди на помощь вези Атанариха и те странные латники, как появившиеся, так и сгинувшие в неведомые дали, быть бы Хальку сейчас пищей для ворон. И всем прочим — тоже. Но ведь вывернулись! Опять судьба оказалась на стороне Конана!
Итак, что мы имеем с гуся? Опасные земли пиктов прошли без особых (гм...) тягот. Оказались в гостях у тех самых Нифлунгов, коим сказочное сокровище по закону и принадлежит. А то, что никакие они теперь не Нифлунги, а природные вези — дело десятое. Далее: на отряд ведется охота, причем охота самая решительная. Конкуренты, небось... Много нехорошего за последние дни случилось: пожар в замке, едва Халька смысла жизни — великой библиотеки! — не лишивший, откровения маркграфа Ройла (последний вообще предпочел остаться в Тарантии, даже слышать ни о каких кладах не пожелал), маг из Черного Круга какой-то образовался... А уж сегодняшние рыцари-спасители вообще ни в какие логические размышления не влезают, по причине полнейшей их таинственности и загадочности. Так и живем.
Только за пиршество сели, братины разнесли да кабанину чесноком щедро нашпигованную нарезали, дружинные вдруг пикта приволокли.
На полуночный берег Унеры пробрался, гад. Соглядатайствовал, не иначе.
Допросил пикта Атанарих. При всех, при гостях и дружинных. И выяснилось презабавнейшее: там, за берегом несколько аквилонских отрядов рыщут. Тех, которые пиктов вождя Таржахора на легкую добычу навели — давно след простыл, не опомнились от такого быстрого поражения. А сам Таржахор проклял и аквилонцев, и злые придумки их, да побыстрее откочевал с остатками племени на Полдень, ближе к Пуще. Только дозоры оставил, мало ли каких бедствий теперь ждать надо — неспокойствие на Полуночи завелось.
— Вышвырнуть за ворота, да пинков надавать, чтоб к бургу впредь не совался, — добродушно распорядился Атанарих. — Страже в четыре глаза смотреть! Уж и не знаю, каких теперь гостей ждать. Один ярл, другой король, да не какой-нибудь, а аквилонский... Пшел вон, серокожая зараза!
Пикт обрадованный бросился руки Атанариху целовать. Владыка!.. Милостивец!..
Атанарих руки отдернул. Нечего меня, военного вождя, слюнями мазать.
После пира все заинтересованный стороны в отведенном Конану покое собрались. Сам Конан, его разлюбезный советничек — Хальк Юсдаль, проидошливый книжный червь, Тотлант, Темвик и десятники. Тюру тоже позвали, но она с Гуннаром на озера ушла гулять, надо полагать на поиски папоротниковых цветов.
Обсуждали, что делать дальше. Живых и здоровых в отряде осталось двадцать восемь человек. Раненых придется оставлять у Атанариха, самим же — быстро ехать к Рагнарди, нанимать корабль. И странности эти, то с пиктами, то с конницей аквилонской, королю покой не давали. Тотлант, что ни день, жалуется на незримое присутствие чужого колдуна — следит, вроде. Очень уж большая игра затеялась. Верную мысль подал именно Тотлант:
— Давайте все расскажем Атанариху. Человек он хороший, а если клад отыщем — и ему доля достанется, по праву наследования.
Хальк скептически ухмыльнулся, но этого никто не заметил.
— Дело говоришь, — согласился Торольв. — Нас мало, а под такое дело Атанарих сотню мечей нам одолжит. Воины-то какие — зависть берет! И не очень улыбается мне бродить по Нордхейму малым числом... Те, кто с пиктами сговорился, на этом не остановятся. Мало ли в Ванахейме горячих головушек, которые за серебро родную мать в колодце утопят и еще приплаты потребуют? Позвали Атанариха. Пришел, гордый, краснолицый и пьяный. Вникал долго. Вник.