Сокровища тьмы. История месопотамской религии

или как:

Нанна, великий господин,
свет, сияющий в ясном небе,
носящий на голове убор князя;
бог, неукоснительно сменяющий дни и ночи,
определяющий месяц,
приводящий год к завершенью;
имеющий доступ в Экур,
обладающий правом судить справедливо
в доме отца своего, (того), кто зачал его;
возлюбленный сын Нинлиль,
Аш-им-баббар[227].

В соответствии с фазами Луны празднества, именуемые èš-èš (т.е. «всехрамовые» или «общие» праздники), устраивались в первое, седьмое и пятнадцатое число месяца во времена царствования Третьей династии Ура. Особые приношения совершались в тот день, когда луна становилась невидимой и, как представлялось, мертвой: ud-n'u-а («день возлежания») — в этот день Нанна спускался в подземный мир вершить суд и принимать административные решения вместе с хтоническими божествами — Энки[228] и Нинки. В гимне, обращенном к нему, говорится:

Когда ты измеришь дни месяца,
когда ты дойдешь до этого дня,
..........................................................
Когда ты объявишь народу
день своего «возлежания»
по завершении месяца;
ты, о владыка, мудро разбирай судебные дела
в подземном мире, выноси решения лучшим образом.
Энки и Нинки, великие властители, великие повелители,
свершающие в нем решения дел,
ждут, что послышится из твоих уст,
как к отцу... они.... к тебе.
Справедливые приговоры ты влагаешь во все уста,
делаешь должное очевидным,
честные сердца ты радуешь, управляешь делами
по чистой совести...[229]

В конце концов, по завершении дел в подземном мире, бог вновь появляется на небесах в облике новой луны:

На просторном небосводе...
ты распространяешь свет, озаряешь тьму;
твоего восхода ожидают Ануннаки-боги
с возлияниями и мольбами;
при твоем великолепном восходе разливается новый свет,
дивный, полный красоты,
ожидает тебя в радости великая госпожа Киур —
матерь Нинлиль[230].

Отношения с правителем

Лунные празднества в каждом месяце были, по-видимому, самым тесным образом связаны с правителем и его домом. Во времена Третьей династии Ура принесение жертв во время новолуния возлагалось на правящую царицу[231]; в Умме (а возможно, и в других городах) устройство празднеств èš-èš находилось в ведении храмов,'воздвигнутых в честь умерших и обожествленных представителей династии.

Серьезную тревогу, как и следовало ожидать, вызывали периодические затмения, полностью или частично скрывающие от глаз яркий смеющийся лунный лик. В I тысячелетии до н. э. подобное событие давало верховным богам основания для расспросов Суэна о том, какими средствами можно противостоять злу, навлекаемому затмением[232]; более, по всей вероятности, ранняя концепция происходящего, сохранившаяся в так называемом «Мифе о затмении»[233], была куда серьезнее. Согласно этому представлению, затмение вызывалось нападением злых демонов на Нанну, после того как они соблазнили двух его детей — Инанну и Ишкура. Перед лицом грозной опасности Энлиль сумел известить о ней Энки, который послал на помощь Нанне своего сына Мардука, и тот, по-видимому, достиг успеха. Текст заканчивается описанием магического обряда, связанного с обрывом нити и ритуальным омовением царя, который

подобно новому свету, Суэну, держит в своих руках жизнь страны;
подобно новому новому свету носит на голове священный ужас.

Эти строки вновь подчеркивают тесную связь между богом луны и правящим царем. Совершенно очевидно, что царь замещает здесь бога, который проходит очищение благодаря свершаемому царем омовению.

Омовения с целью отвратить скверну от сияющей луны были, по-видимому, характерной чертой культа и происходили не только во время затмений, но и ежегодно в Новый год (zag-mu- [ak]), который в Уре приходился, вероятно, на начало месяца Ma ˇsdagu, и во время «Великого Праздника» (Ezen-mah) в девятый месяц, дающий ему название. Еще когда Ибби-Суэн, царь Третьей династии Ура, привез домой из похода в Элам драгоценный и редкостный золотой кувшин, он посвятил его Нанне,

дабы в день Эзен-мах и в Новый год, при омовениях
в честь Наины, не оказалось недостатка в масле там, где
(обряд) «открытия уст» свершается
из банного медного кувшина Нанны[234].

Об этом кувшине для омовений, на котором был изображен возрождающий силы обряд, называемый «открытие уст», с целью усилить его эффективность, когда он использовался при обрядах омовения, мы знаем и из других источников. Он стоял в спальне Наины на верхушке зиккурата храма Экишнугаль в Уре и считался запретным для непосвященных глаз[235]. Своей чистотой и очищающим способностям он был обязан Энки, владыке Абзу[236].

227

UE(T) I, no. 300. 1-11.

228

Это божество, имя которого означает «Владыка Земля» (en-ki), является хтоническим божеством, отличным от бога пресных вод Энки, имя которого означает «Владыка (т. е. «распоряжающийся плодородием) земли» (en-ki(-ak)).

229

SETP, pl. 96 (исправление к 38). Ni 2781, obv. 17—24.

230

Ni 2781, obv. 25—28. Kramer S. N. Two Elegies on a Pushkin Museum Tablet. A New Sumerian Literary Genre (Moscow, 1960), с 54, стк. 90.

231

Ср.: Jacobsen Thorkild. The Reign of Ibbi-Suen. — JCS. VII (1953), с 45 и сл. (перепеч.: TIT, с. 182 и сл.). [Во все другие эпохи жрицей Нанны в Уре была дочь царя. (Примеч. отв. ред.) ].

232

Ср.: AGH, с. 6.

233

CT XVI, pls 19-21, стк. 1—188.

234

UE(T) I, no. 289, i. 23-26.

235

См.: UE(T) VI, no. 133, obv. 25—26 и 134 obv. 3'—4'. Ср.: ANET Suppl. с. 182, стк. 449—450.

236

Ср.: UE(T) VI, no. 67, особенно стк. 45 и сл.