– А на-ка вот! Рыбак-рыбачок, моченый бычок! Может, и кадку под улов дать? – засмеялся, сразу располагая к себе.
Русинов размотал мягкий свинцовый рулон и обрадовался: прибор можно завернуть слоя в четыре-пять!
– Где остановился-то, мытарь? Поди, на Колве?
– Да пока нигде, – признался Русинов.
– На Колву не ходи, там в эту пору не клюет! – заявил Петр Григорьевич. – Вот на моей речонке – да! Скажу тебе по секрету – без рыбы не живу круглый год. Не смотри, что маленькая, внизу омут есть, хариуса хоть ведром черпай!
Это было приглашение в гости, и Русинов им тут же воспользовался. Обрадованный пчеловод – есть же еще люди, которые радуются чужим людям! – тут же побежал топить баню. Баня стояла на речонке, в отдалении, и Русинов сначала измерил силу магнитного поля – «орех» спокойно парил в воздухе. Когда лозоходцы в Институте впервые заклеили кристалл в скорлупу и отпустили его однажды без привязи в разряженном магнитном пространстве, то едва потом поймали. Это парение было обманчивым. Лишившись нитки и получив свободу, «орех» начинал перемещаться в пространстве, будто влекомый сквозняком, и на коротком отрезке мог набрать приличную скорость. Этот кристалл был Авегой в тридесять.
Так было сделано открытие, тоже никем не зафиксированное, – закономерности движения в пространстве шаровой молнии.
Русинов с оглядкой на баню привязал «орех» к изгороди, обмотал радиомаяк свинцовой пластиной, запечатал, замял торцы и поднес к кристаллу. Сигнал еще проходил, но настолько слабый, что почти не возмущал чуткий «орех». Если бы еще немного свинца, и можно укротить «стукача» вообще. Русинов удовлетворенно спрятал кристалл в кулак, чтобы не вихлялся в воздухе, и повернулся к машине…
Петр Григорьевич стоял метрах в пятнадцати и с любопытством наблюдал. Увлеченный экспериментом, Русинов и не заметил, когда тут появился веселый хозяин пасеки.
– Ну что, как баня? – чтобы скрыть чувства, спросил Русинов.
– А через часик и натопится! – сообщил Петр Григорьевич, скрывая любопытство. – Летом-то быстро!
Русинов постарался незаметно убрать кристалл во внутренний карман куртки с замком-«молнией» и, не пряча радиомаяк, «забинтованный» свинцом, подошел к машине. Исчезать сейчас в эфире не имело смысла, и поэтому требовалось снять свинцовый экран. Пчеловод же не уходил – напротив, тянулся к гостю с разговорами.
– Надо бы перед баней перекусить, – проговорил Русинов. – На голодный желудок в парную нельзя.
– А вот я тебя ухой покормлю! – обрадовался Петр Григорьевич. – Вижу, ты на крупную рыбу собрался. У меня же мелконькая, зато уже в котелке! Пошли!
– Сейчас! – откликнулся Русинов. – Рюкзак только вытащу да белье чистое приготовлю…
Едва пасечник скрылся в избе, Русинов достал нож и разрезал свинцовый панцирь на две половины. Получился разъемный футляр, куда можно было вставить при нужде злополучного «стукача»…
Только бы узнать, что видел, точнее, что успел увидеть глазастый пчеловод и на какую крупную рыбу намекал?
6
Русинов вошел в крытый двор, поднялся по ступеням – изба стояла на высоком подклете – и, оглянувшись на широченную поветь, слегка обомлел. У дверей завозни стоял новенький ярко-оранжевый дельтаплан с двигателем за пилотской кабиной. Вещь эта была здесь неуместной, нереальной, существующей автономно от дома и его хозяина. Русинов не удержался и подошел пощупать. Красивый профиль крыла по размаху в аккурат соответствовал размеру двери, видимо, недавно расширенной. Мягкое сиденье в люльке-кабине рассчитано на двух человек и настолько притягивало, что хотелось забраться и посидеть под этим солнечным полотнищем над головой.
– Ты, случайно, летать на нем не умеешь? – Петр Григорьевич появился опять неожиданно.