Вскоре обнаружилось, что проливные дожди размыли почву и скальное основание почти совсем обнажилось. Это происходит в тех случаях, когда защитный слой уничтожен, а почва под ним лежит тонким слоем. Колышки для растяжек уже некуда было забивать, и мы решили перенести лагерь немного подальше в лес, а не разбивать его опять среди травы. Пришлось заняться тяжелой работой по вырубке, пока наконец не очистился участок земли, сильно покатый и напоминавший перепаханное поле. Сомневаться не приходилось: придется его выравнивать.
Мы приступили к работе с невиданным энтузиазмом и достигли значительных успехов. Как вдруг коротышка Басси — он, так сказать, был ближе других к земле — издал истинно африканский звук наподобие удивленного фырканья.
— Хозяин, там сильно смешной зверь.
Все сбежались к нему — земля у его ног была почти сплошь покрыта диковинными черными червеобразными существами по три дюйма длиной. Некоторые из них у нас на глазах распадались на куски, и эти кусочки быстро закапывались в землю.
Когда нам удалось наконец изловить несколько штук в целом виде, мы сунули их в небольшую бутыль, которую пришлось выкапывать из-под полатки и кучи снаряжения. Тут мы увидели, что они покрыты тончайшими круглыми чешуйками, а головы у них не найти — оба конца тела одинаково завершались гладкими круглыми обрубками. Эта странные маленькие подземные жители оказались совершенно слепыми и безногими ящерицами (а не змеями). Они деградировали до столь убогого состояния, поселившись в земле. Народного названии у них нет, они известны как Melanoseps. У них есть дальние родственники, сохраняющие в той или иной степени остатки конечностей, настоящие сцинки — ящерицы с очень маленькими лапками, есть существа с жалкими маленькими выростами на месте лап, а в Азии водится еще одна форма — с хорошо развитыми передними папаши и вовсе без задних. Melanoseps дошел до полнейшей червеобразности и вдобавок расстался с глазами
Мы выкопали множество этих необычных ящериц и нескольких змей. Затем послышалось еще одно африканское восклицание — кричал Фауги, и мы снова сбежались к нему. Перед нами была нора примерно двух дюймов в диаметре, уходящая вертикально вниз. Фауги уверял, что слышал оттуда громкий свист. Мы отнеслись к этому с некоторым скептицизмом — в этой поразительной стране никогда не знаешь, что тебя ждет: из любой норы может выскочить что угодно, от тяжеловесного кабана до невесомой блошки.
Очень осторожно мы окопали со всех сторон нору, пока она не оказалась на верхушке миниатюрного земляного вулкана, возвышавшегося в центре глубокой ямы. Потом осторожно взломали одну стенку и... застыли от изумления.
В небольшом проходе притаилась большая кирпично-красная толстая лягушка. Когда я ее поднял, она издала резкий свист и большими задними лапами вцепилась мне в запястье и предплечье пониже локтя. Руку пронзила острая боль, и не успел я понять, что к чему, как вся она выше запястья оказалась располосована мелкими, но глубокими царапинами. Я передал животное Фауги, и он держал его на вытянутой руке, пока я рассматривал пальцы на задних лапах. На кончике каждого пальца находилась подушечка, прикрывавшая первый сустав и рассеченная узкой щелью. Из каждой щели выдвигался острый загнутый белый коготь. Когти оказались втяжными, как у кошки, и сильнее выдвигались и втягивались, когда папа была вытянута.
Лягушку поместили в банку и окрестили «лягушкой с подушечкой и когтем», но только возвратившись в Европу, после детального изучения наших коллекций мы сумели сделать интересное открытие. Все пойманные нами такие лягушки оказались самками. Более того, полежав в консерванте они потеряли свой яркий кирпично-красный цвет, и у них на кже выступил четкий узор.
Речка, протекавшая возле нашего лагеря о том района, сильно заросла мелкими красноватыми водорослями. которые обрамляли гладкие скатанные камешки, покрывавшие дно о тихих заводях. Однажды копаясь о водорослях, я был несколько озадачен, увидев, как три камешка, на мой взгляд не отличавшиеся от других, вдруг ожили, выскочили из воды и обратились в большую лягушку, которая сидела на валуне и поглядывала на меня, ритмично раздувая горлышко. Я сцапал за шиворот дерзкого типа и торжественно доставил его в лагерь. Это оказался великолепный самец волосатой лягушки (Trichobatrachus robust u 8. в переводе — «волосатая лягушка здоровяк**). Редчайшая, а в некоторых отношениях и самая замечательная из всех лягушек.
Известна она уже много лет. Первые лягушки, привезенные из Западной Африки, разумеется, мистером Бейтсом — произвели величайший фурор среди ученых и любителей природы. Бока, задняя часть тела и бедра лягушки покрыты удивительными «волосами» — не настоящими, конечно, а нитеобразными выростами кожи. Споры об их функциях вызвали в ученых кругах бурю, и она до сих пор не улеглась, причем ветер дует в основном из Америки. Наши открытия «подушечка и коготь» и «прыгающие камешки», — слева создателю, рассеяли сомнения и раскрыли тайму.
Самое главное открытие, сделанное нами, — то, что самка этого вида (уже знакомая нам леди «подушечки и когтя») обитает под землей, в то время как самец ведет водный образ жизни. При вскрытии обнаружились явственные различия в строении их легких. У самки легкие самые обычные, а вот у самца совершенно необыкновенные. Передняя часть состоит из мешочков губчатой ткани, как у нас и у других животных, а задняя часть вытягивается длинной мускулистой трубкой. Как зто объяснить?
Лягушки дышат воздухом, а так как самец и самка примерно одинаковой величины, им. очевидно, необходимо и примерно одинаковое количество воздуха для нормального кровообращения. Самке достаточно воздуха даже в тесной норке, а вот самец, сидящий глубоко под водой, /ряжен изыскать какой-то другой способ для получения кислорода. И это достигается развитием не емкости легких с запасными резервуарами, а «волос»: если подсчитать их общую поверхность, оказывается, что она более чем вдвое превышает поверхность кожи, контактирующей с водой. Лягушки, как и мы с вами, отчасти дышат и кожей. Поэтому легкие самца теряют ведущую роль и превращаются в нечто вроде резервуаров для балласта, при помощи которых он может и плавать по поверхности воды и погружаться на дно для отдыха. Мускулистая трубка позволяет ему накачиваться воздухом и приобретать повышенную плавучесть или увеличивать свой удельный вес и отдыхать на дне, ни за что не цепляясь. Он оброс «волосами», окаймляющими тело и конечности, и стал удивительно похож на участок речного дна. Волоски эти красноватого цвета, как речные водоросли!
Всего этого мы еще не знали, когда держали в руках свистящую лягушку посреди развалин нашего лагеря, но она нас достаточно заинтересовала, поэтому мы бросили все дела и принялись копать в поисках новой добычи. Так незаметно прошел целый день, и вдруг нас вернул к действительности странный шум, постепенно приближающийся к лагерю. Сначала он доносился издали, но к тому времени, как мы поставили палатки и выкопали еще несколько когтистых лягушек, он придвинулся почти вплотную.
Я вышел на травянистую прогалину взглянуть, в чем дело. На меня, огибая полоску травы, надвигались намчи.
Они проложили траншею до самого дома глубиной два фута и шириной двадцать ярдов, выкорчевывая все на своем пути! Если хотите, чтобы работа была сделана на совесть, — поручите ее намчи из Обаду!
В Англии мы дали зоологам обещание раздобыть для них двух животных, но тогда это прозвучало скорее биологической шуткой, чем вполне осознанным обязательством. Первое животное — странное клещеобразное существо по имени Podogona, настопько редкое, что в музеях всего мира едва ли наберется горстка экземпляров (о нем я расскажу вам позже). Второе — червеобразное животное, родич тритонов, обитающих у нас в прудах и канавах. Эти существа, называемые червяги или Gymnophiona, как и тритоны, относятся к амфибиям, а не к пресмыкающимся и обитают только в немногих тропических или субтропических странах. Несколько видов довольно хорошо известны: вся соль нашей шутки заключалась в том, что мы довольно безответственно обещали изучить жизнь и поведение африканских видов, биология которых отличается интересными особенностями.